Игумен Нектарий (Морозов) о делах милосердия, о том, как выстроить социальную работу на приходе, как привлечь волонтеров, найти неравнодушных людей и благотворителей, и почему эту работу можно рассматривать как миссию Церкви.
Игумен Нектарий (Морозов), постоянный автор портала Православие.Ru, вот уже три года руководит созданным им вместе с единомышленниками Фондом социальной поддержки «Хорошие люди», оказывающим ежемесячную помощь восьми тысячам жителей Саратова и Саратовской области. С тех пор как отец Нектарий серьезно занялся делами милосердия, его душа успокоилась, ведь до этого он тревожился, что не может помогать людям так, как хотелось бы. Ныне, по его собственным словам, социальная работа «приносит плод и дает уверенность в том, что ты делаешь одно дело с Богом».
Мы поговорили с отцом Нектарием о том, как выстроить социальную работу на приходе, как привлечь волонтеров, найти неравнодушных людей и благотворителей, и почему эту работу можно рассматривать как миссию Церкви.
Откуда взялись «Хорошие люди»
и почему они так называются
– Отец Нектарий, расскажите, как получилось, что вы, некогда глава информационного отдела Саратовской митрополии, занялись социальным служением. С чего все началось?
– Трудно сказать, с чего все началось, потому что на протяжении всей жизни так или иначе мне приходилось участвовать в судьбах разных людей. И с того момента, как я стал священником, это участие стало еще более важным для меня. А когда я переехал в Саратов и стал приходским священником, пошла какая-то беспрестанная череда нуждающихся. Это были и бездомные, и люди в беде, и прихожане, которые тоже оказались в беде. И, поскольку основное мое церковное послушание заключалось в информационной, а по сути, журналистской работе и было достаточно насыщенным, я не мог раздвоиться.
С одной стороны, я постоянно вовлекался в процесс помощи людям: кому-то приходилось искать юриста, кому-то врача, кому-то средства, необходимые на реабилитацию в связи с алкогольной зависимостью. С другой стороны, я все время думал о том, что очень мало удается сделать, потому что помощь носит несистемный характер и приходится каждый раз с каждым конкретным человеком начинать все с нуля… Я понимал, что, если бы мы собрали коллектив с юристом, журналистом (потому что для сбора средств необходима журналистская работа), социальным работником, мы могли бы создать маленькую локальную систему помощи людям.
Я постоянно вовлекался в процесс помощи людям, но понимал, что для оказания качественной помощи нужна некая система
Очень долго не получалось всерьез взяться за эту работу именно в силу моих послушаний. Но когда меня освободили от одного из них, образовалось немного свободного времени. И мы с единомышленниками сделали то, о чем я всегда мечтал, – зарегистрировали НКО «Хорошие люди».
– Откуда такое название?
– Тут целый ряд причин. В первую очередь, потому что так называется одна из книг митрополита Вениамина (Федченкова), которого я очень почитаю и люблю. А он к тому же какое-то время был Саратовским архиереем. Его переводили с кафедры на кафедру в Советском Союзе, когда он вернулся из Соединенных Штатов. Еще есть субъективный момент: моя бабушка все время молилась, чтобы Господь со всех сторон окружил нас хорошими людьми.
А еще под название у меня была подведена база. Мы понимали, что будем просить помощи у одних людей для других. И появился логичный посыл: вы же хорошие люди, а хорошие люди делают хорошие дела, помогают тем, кто нуждается. Так мы и зарегистрировали это НКО.
Так получилось, что начало нашей работы совпало с приездом в Саратов нового правящего архиерея, митрополита Игнатия. Он обратил внимание на нас и на то, что в епархии не было установки на глобальную социальную работу. Ему понравилось то, что мы делаем, и он назначил меня руководителем Социального отдела. Так у меня появилась возможность установить взаимодействие Фонда с нашими приходами и благочиниями. Я благодарен владыке за то, что он увидел в этом важную составляющую епархиальной жизни. К сожалению, так бывает далеко не всегда. Иногда есть энтузиасты, но они не встречают понимания. В нашем случает это, слава Богу, совершенно иначе.
– Когда вы запустили проект?
Мы поняли, что есть много людей, которые живут в самой настоящей нищете, в том числе прямо рядом с нами
– Стартом нашей практической работы оказалось время пандемии: появилось свободное время, ушла часть внешней нагрузки, существенно изменилась церковная жизнь. И я вдруг понял, что это тот самый момент, когда мы можем попытаться приступить к социальной работе. Тогда мы открывали при храме мини-магазинчик и пытались понять, какие продукты нужны прихожанам. И выяснилось, что на нашем приходе немало пожилых людей, которые не едят молочную пищу и мясо, покупают макароны и крупы с уценкой и только так выживают. А когда мы их спрашивали, нуждаются ли они в помощи, они всегда молчали. И мы поняли, что есть много людей, которые живут в самой настоящей нищете, в том числе прямо рядом с нами. Но они в этом не признаются, они привыкли к такой жизни и не считают ее чем-то особенным. И мы сделали первую акцию – это произошло прямо в день нашего престольного праздника. Собрали какое-то количество пайков и разнесли нашим малоимущим прихожанам. Это было микроскопическое дело. Кто-то об этом узнал, пошли первые пожертвования, мы пошли в районную администрацию и попросили список тех, кто, с их точки зрения, нуждался в помощи. Через месяц организовали развоз, расширили круг людей. А потом пошло по нарастающей: сначала десятки, потом сотни подопечных.
Восемь тысяч человек подопечных
– Сколько подопечных вы опекаете?
– Сейчас мы ежемесячно помогаем примерно восьми тысячам человек. Помощь самая разная: продуктовая, вещевая, юридическая, психологическая, стипендиальная, врачебная, лекарственная. И как-то стало получаться, что каждый месяц у нас прибавляется от 50 до 150 новых подопечных. Постепенно приходят люди, которые хотят принимать участие в нашей работе. На первых порах это были люди со средним достатком, вовсе не крупные предприниматели. Одна женщина из Южной Осетии связалась с нами в мессенджере и стала присылать небольшие деньги – то тысячу, то две. И однажды она сказала, что поняла, что у нас за фонд: «Одни нищие помогают другим нищим». Это на тот момент звучало очень грустно, но очень точно. Потом постепенно начали помогать более состоятельные люди. Сейчас в Саратове несколько крупных благотворителей, есть они и в Москве, и в других городах.
– Как эти благотворители узнали о вас и ваших нуждах?
– Мы всегда понимали, что наш главный практический ресурс в этом отношении – работа в Интернете. Мы сделали сайт https://horoshieludi.com/, начали развивать соцсети. За короткое время сформировалась немногочисленная, но вовлеченная в нашу деятельность аудитория. На первых порах помогало, что у меня развиты аккаунты в соцсетях с наработанной аудиторией, эти люди и пришли. Потом дело стало совершенно самостоятельно развиваться.
Есть люди, которые ежемесячно переводят деньги. Есть те, кто жертвует достаточно крупные суммы, а мы даже не знаем, кто они. Иногда удается познакомиться, списавшись по электронной почте, а в некоторых случаях и данных никаких нет. Тем не менее эти люди уже несколько лет помогают.
– В каких случаях вы помогаете людям? Вряд ли вы можете охватить всё.
– Для себя мы в самом начале определили, что мы – Фонд социальной помощи, и главная наша задача – помочь не пропасть, когда совсем плохо, не умереть от голода и холода, не оказаться на улице. Для этого нужна юридическая, психологическая, консультативная помощь. Она нужна, чтобы выкарабкиваться дальше. То есть мы для себя определили, что занимаемся не сборами на операции – на это у нас не хватит мощности. Смотрели, какие виды помощи востребованы людьми. Это важно, чтобы не навязывать какую-то программу, а идти от реальности. И стало понятно, что нужнее всего помощь продовольственная, вещевая и консультативная.
– Каков масштаб вашей сегодняшней деятельности: это Саратов, границы Саратовской митрополии или нечто большее?
– Основное ядро нашей работы – Саратов, но мы постарались сделать так, чтобы в районах у нас появились люди, которые с нами работают. Это и священники, и миряне. Не все, к сожалению, готовы взаимодействовать, не все понимают, в чем должна заключаться работа. Но есть священники, с которыми у нас сложилось сотрудничество, они знают свои приходы, благочиния. И мы несколько раз в месяц везем достаточно большой груз одежды, иногда продукты, хлеб, чтобы можно было организовать раздачу. И в некоторых местах получается создать пространство, куда можно прийти и померить одежду, и это для людей становится подспорьем.
Сейчас мы написали очередной грантовый проект на помощь для маломобильных людей не только по Саратову, но и по районам области. Мы хотим построить такую систему, чтобы регулярно в больших объемах развозить маломобильным людям по области и продукты, и вещи, и предметы быта. Я думаю, что если нам удастся в рамках гранта в течение года отработать это, то впоследствии проект можно расширить. А если грант не получим, то все равно потихоньку будем развивать это направление.
– Скольким людям в области требуется ваша помощь?
– По данным Росстата, сейчас в Саратовской области проживает больше 350 тысяч малоимущих жителей. Это 14–15% населения области – и в городах, и в сельской местности. Люди живут на восемь-девять тысяч рублей в месяц. То есть количество людей, которые нуждаются в нашей помощи, колоссально велико. Сейчас мы вошли в реестр поставщиков социальных услуг. Надеемся, что нам удастся организовать и службу соцработников для помощи на дому. Получится ли это у нас, напрямую зависит от субсидирования государством. Потому что государственных соцработников недостаточно, и мы готовы помочь в этом вопросе, но только если у нас будут средства. Иначе мы не потянем.
– Насколько быстро растет число подопечных?
Подопечные приходят быстрее, чем новые помощники
– Подопечные приходят быстрее, чем новые помощники. На первых порах, когда мы начинали нашу работу, мы продуктивно сотрудничали с Синодальным отделом социального служения (за что мы ему очень благодарны!), потому что там были средства для адресной помощи регионам. А у нас уже была база для адресной помощи: кому-то нужна стиральная машинка, кому-то – холодильник, кому-то – мотокультиватор. И удавалось достаточно оперативно и в больших объемах получать средства из Москвы, закупать необходимое и создавать отчетную базу.
Этой работой сложно заниматься, если нет системы. Система очень важна, потому что она позволяет минимальными средствами помогать большому количеству людей. У нас нет золотых гор, нет помощников-олигархов. Поэтому приходится из скромного бюджета извлекать как можно больше пользы нуждающимся.
Сейчас мы планируем расширять нашу работу, насколько хватит сил и возможностей. Вместе с этим приходится расширять и медийную работу, и фандрайзинговую, которая включает общение с самыми разными людьми.
Два десятка проектов
– Расскажите о конкретном месте, куда можно прийти за помощью.
– Мы достаточно быстро приобрели помещение площадью около 270 квадратных метров, в котором оборудовали Благотворительный центр (Саратов, ул. Пугачева, 72). Там у нас вещевой склад, туда постоянно приносят одежду, обувь. Есть крупные жертвователи – например, «Глория Джинс» регулярно передает вещи. Также у нас есть продуктовый склад – собираем и развозим пайки. Есть учебный класс, где проходят занятия: по ЕГЭ для детей из малообеспеченных семей, по обучению компьютерной грамотности – для пожилых людей. Например, смартфоны есть у многих бабушек и дедушек, но они не знают, что с ними делать. Мы учим простым, практически необходимым вещам – начиная с того, как заказать продукты в гипермаркете и заканчивая тем, как связаться с внучкой по видеосвязи, увидеться с ней, если она живет где-то очень далеко. Это очень востребованное направление.
– Какие проекты вы сейчас реализуете?
– Перечислю вкратце наши программы помимо продуктовой и вещевой помощи, помимо обучения. Прежде всего, Благотворительный центр – это такие ворота в систему. Люди могут узнать о нас через сайт, кого-то приводят знакомые, некоторые звонят по телефону, но большая часть приходит прямо в центр и там уже попадает в нашу базу подопечных. Мы разбираемся, какая конкретно помощь необходима этому человеку, как ее оказать, каким образом улучшить его положение в целом, а не только в текущий момент. Естественный момент, мы занимаемся проверкой нуждаемости. Потому что есть люди, которые действительно сильно нуждаются, но не решаются просить помощи. Но есть, увы, и те, кто злоупотребляет помощью, обращается за ней не в силу нужды, а просто чтобы не тратиться лишний раз на еду и одежду. И это приходится проверять.
Еще одна сторона нашей деятельности – горячие обеды для бездомных и малоимущих. У нас шесть-семь точек в Саратове, где мы их кормим, потому что этим людям не очень легко перемещаться, и специальная машина с горячей едой ездит по городу. Наши волонтеры раздают еду, чтобы люди могли и пообедать, и что-то унести с собой.
Еще одна наша команда – это столовая и пекарня. Что там есть необычного? Например, там печет хлеб для наших подопечных молодой человек с аутизмом. Нигде ему не удалось устроиться на работу. А у нас и сама атмосфера, и характер работы позволили ему совершенно полноценно работать. Он может выполнять простые поручения, печет качественный хлеб – 150 больших буханок в день для бесплатной раздачи. Это огромная радость. В благотворительном центре кое-какую работу выполняет его одноклассник по коррекционной школе с шизофренией. Сейчас пытаемся оформить ему инвалидность.
Совсем недавно добавилось детско-материнское направление работы. Мы смогли приобрести квартиру под кризисный центр, сейчас ее оборудуем, чтобы размещать там женщин, пострадавших от домашнего насилия, матерей-одиночек, оказавшихся без жилплощади, женщин, которые забеременели и не знают, куда пойти. Развиваем это направление – от антиабортного консультирования до помощи матерям, которые остались одни. Появился крупный благотворитель, выразивший готовность помогать нам расти и двигаться дальше в этом отношении.
Есть у нас благодаря участию одной давней благотворительницы и стипендиальная программа, в которой участвуют дети из малообеспеченных семей, которые хотели бы заниматься спортом, учиться музыке, рисованию, но у их родителей не хватает средств. Мы даем стипендию примерно семидесяти детям, но эту программу хотелось бы расширить. И для этого, кажется, Божьей милостью тоже появляется сейчас возможность.
– Я знаю, что вплоть до последнего времени вы не занимались антиабортным консультированием. Почему?
– Потому что я абсолютно убежден: когда мы говорим женщине, что нужно рожать ребенка, а у нее есть сомнения, в том числе материального характера, мы должны быть способны предложить ей помощь. Важно, чтобы она этого ребенка выносила, родила, вышла с ним в нормальную жизнь, где она будет более-менее твердо стоять на ногах. Мы только сейчас подошли к тому, что можем эту помощь оказывать, поэтому готовы уже об этом говорить. Очень хочется помочь и не навредить.
– Есть известная поговорка о том, что просящему рыбу лучше дать не рыбу, а удочку. Стараетесь ли вы не только удовлетворять насущные потребности обездоленных, тех же бездомных, но и прививать им какие-то навыки, чтобы они смогли вернуться в социум, найти работу?
– Да, мы работаем в этом направлении, и достаточно много. Но сразу скажу, что слова про рыбу и удочку очень красивые, но каждый, кто занимается этим на практике, понимает, насколько эта красота отстоит от реальности. Огромное количество людей, которые свыклись с нищетой, никакую удочку не возьмут. Это та самая точка невозврата, ее проходит бездомный человек. Для него зоной комфорта становится улица, а не нормальная человеческая среда. Но мы видим свою задачу в том, чтобы дать человеку шанс на чуть более хорошую жизнь. Мы общаемся с человеком и стараемся дать ему различные возможности – учебы, трудоустройства, улучшения быта.
Мы, например, стали организовывать досуг для пожилых людей. Потому что пожилой человек, уйдя с работы, будучи отрезанным от друзей, многие из которых уже ушли в мир иной, от семьи, которая живет в другом городе или просто не интересуется своими дедушками-бабушками, начинает угасать. У нас прошел уже огромный поток пенсионеров, обучающихся компьютерной грамотности. Но мы вдруг поняли, что суть даже не в навыках, которые мы даем, а в том, что мы их собираем вместе, чему-то учим – и они оживают. Меняются лица, меняется цвет кожи. Мы поняли, что нужно создать среду общения, и стали проводить для них регулярные мероприятия в нашей столовой, там очень уютно. Бывают и выходы в город, и походы, занятия с обучением самым разным вещам – рисованию, рукоделию. Они порой собираются и поют, танцуют, есть киноклуб.
Проходят дни красоты (с одним салоном красоты мы договорились) – по пять бабушек туда везут, их стригут, красят, занимаются лицом. Такая, казалось бы, простая вещь, но она возобновляет в человеке способность жить. И в этом процессе перемешиваются церковные бабушки, более общительные и живые, потому что они пребывают в церковном социуме, и другие, порой брошенные люди. И опять-таки, из общения нередко рождается нечто большее, потому что один человек от другого готов услышать и принять что-то большее, связанное с Церковью, чем от священника, который подчас пугает, непонятен и непривычен для тех, кто прожил другую жизнь.
А что касается обучения – мы начинали с обучения матерей-одиночек, у нас были программы, связанные с некоторыми компаниями, которые предоставляли возможность трудоустройства. В одной такой компании говорили, что ни в одном регионе не удавалось набрать даже небольшой поток, а у нас удалось. Но это не носит массовый характер. Чтобы заниматься данной работой массово, надо это делать на государственном уровне. Но определенных результатов нам удается достигать. Возьмем хотя бы нашу пекарню – у нас через нее прошло уже множество людей, которые обучились на помощника пекаря. Мы делали подобную школу шитья. Там преподавали квалифицированные мастера, и определенное количество женщин научилось шить. Кто-то пошел профессионально этим заниматься, кто-то стал шить для себя.
– Откуда родилась идея готовить детей из малообеспеченных семей к ЕГЭ?
– Мы понимаем, что есть дети, которые хотели бы иной жизни, но их родители сами им это обеспечить не могут. И мы набирали порой по тридцать детей, а преподавателей брали из вузов, серьезных профессионалов, занимающихся той же подготовкой на постоянной основе. А потом от этих тридцати детей оставалось пять-шесть. Просто потому, что их родители абсолютно не мотивированы, не поддерживают ребят. Но эти пять-шесть затем успешно поступали.
Сейчас мы понимаем, что у нас есть необходимость развивать профориентацию
Сейчас мы понимаем, что у нас есть необходимость развивать профориентацию. Надо встречаться с детьми, потому что с ними не говорят родители, не объясняют, что есть такая вещь, как профориентация, что, если хочешь думать о будущем, надо заранее готовиться. Иначе дети оказываются в тупике: окончив школу, они не знают, чего хотят, чего вообще можно хотеть, как и куда двигаться дальше. Сейчас мы даже собираемся создавать отдельное направление работы, связанное именно с этим. Потому что гораздо проще говорить с 12–13-летними мальчиками и девочками, а потом возвращаться снова к этому разговору перед поступлением, чем пытаться говорить с человеком, которому тридцать-сорок лет, а он не знает, зачем живет. Это очень сложно бывает.
Команда «Хороших»
– Поговорим о вашей команде. Кто входит в костяк «Хороших людей»?
– Хорошие люди (смеется). В команде несколько человек, с которыми мы начинали и которые присоединились в процессе.
Это исполнительный директор Мария Ковалева, с которой мы вдвоем фактически взялись за эту работу. Она автор, разработчик, человек, который детально продумывает, прописывает, ведет все наши проекты, вся система фактически построена ею.
У нас очень опытный и квалифицированный главный бухгалтер Наталья Куприянова, по совместительству – бухгалтер нашего храма. Она сейчас в основном переключилась на работу Фонда, а в храме ее обязанности отчасти закрывают другие наши сотрудники. Это действительно очень важно, потому что все, что связано с НКО, до конца не разработано: есть масса вещей, которые приходится не только уточнять, но порой и изобретать, а потом согласовывать, чтобы не было ошибок в финансовой отчетности. Мы каждый месяц делаем детальный отчет и публикуем его, а каждый год еще один – подробный и красочный. И мы уже столкнулись с тем, что к нам приходят люди, которые изучили наши отчеты, что позволило им сделать выбор в нашу пользу и начать помогать людям. Например, один человек, аналитик инвестиционных проектов, с которым мы никогда не встречались, поскольку живет он не в Саратове, посмотрел наш отчет и стал регулярно в достаточно крупных объемах нам помогать. Надеюсь, когда-нибудь мы с ним увидимся, но пока нам даже не удается выяснить, где он территориально находится, потому что он хочет помогать анонимно. Таких людей достаточно много. А есть, наоборот, знакомые, в том числе и московские, которые нам начали помогать достаточно серьезно. К помощи подключились некоторые саратовские бизнесмены, которым мы очень благодарны. Но, конечно, от общего объема людей, которые занимаются бизнесом в регионе, это капля в море. Хотя тем дороже нам те, у кого наша работа вызывает отклик.
У нас есть замечательный человек Валентина Дубровская, старший социальный работник, который ведет прием самых нуждающихся подопечных. Она не только помогает восстановить документы, уехать в какую-то географическую точку, снять квартиру, если речь идет о бездомных, но и стрижет их, и отправляет помыться в баню. А для людей, живущих на улице, это просто спасение. Этим занимаются волонтеры и в Москве, и в других регионах, потому что очень сложно организовать помывку. Нам удалось найти «умирающую» баню и мыть там бездомных людей – это огромное для них счастье. Еще Валентина занимается фандрайзингом – встречами с фермерами и предпринимателями.
К слову, долгое время мы бились над тем, чтобы наших волонтеров пустили в крупные гипермаркеты собирать продукты. И где-то через полтора-два года этой битвы нам через федеральный Фонд «Дари еду» удалось попасть в «Ленту». Мы очень благодарны за это Фонду «Дари еду», потому что теперь четыре субботы в месяц наши волонтеры собирают продукты. Это, разумеется, не закрывает потребность в продуктах для готовки и раздачи, но хоть какое-то небольшое количество мы получаем. Ну, и вообще через эти сборы рассказываем людям, закупающимся в «Ленте», чем мы занимаемся. И есть положительная динамика, хотя большая часть покупателей с удивлением узнает, что кому-то можно и нужно помогать.
В Благотворительном центре работает прекрасный администратор Алена Попкова. Вроде бы, это простая работа, но на самом деле это лишь кажущаяся простота, настолько она объемна и многогранна. Именно она встречает людей, которые нуждаются в помощи. Ее задача – не только подробно их обо всем расспросить и ввести в базу. Самое главное – не потерять людей, администратор должен быть настроен на то, чтобы помочь каждому. Ни в коем случае не пропустить. Ведь даже если человек просит о том, что мы пока сделать не можем, все равно мы можем как-то облегчить его жизнь, и с этого нужно начинать.
Очень повезло нам с нашим менеджером по соцсетям Анжелой Печенкиной. Работа в интернете занимает огромное место в общем объеме нашей деятельности, она буквально «кормит» и «одевает» наших подопечных. И стабильность, четкость всего, что связано с появлением, размещением нашего контента, крайне важны для нас. Анжела чаще остается за кадром – больше нашей аудитории известен ее домашний питомец, померанцевый шпиц Апельсинчик, от лица которого снимаются многие мотивирующие видео. Он таким образом тоже служит делам милосердия.
Я не могу перечислить всех, тем более что сейчас число сотрудников растет и будет расти – настолько, насколько будет расширяться наша деятельность и насколько будет хватать у нас средств. Но благодарен всем, кто вошел в этот труд и воспринимает его как свое служение Богу и людям.
– Сколько волонтеров сотрудничает с Фондом?
– На сегодняшний день у нас около 180 волонтеров. Хочется, чтобы их было больше, чтобы они повышали свою квалификацию. Есть среди них ядро. Есть те, кто регулярно выполняет свою часть работы. Есть те, кто помогает время от времени. А некоторые формально стали волонтерами, но принимать участие в работе пока не начали.
Вообще, я вижу один из смыслов нашей деятельности в том, чтобы как можно больше людей «заразить» этой работой. И очень радуюсь, когда это удается, когда «заражение» приобретает «хронический» характер.
Источники финансирования
– Вы работаете только на частные пожертвования?
– По преимуществу. Но буквально с первых месяцев и до сих пор мы работаем и по грантам, в основном Фонда президентских грантов. С одним из проектов мы даже вошли в его ТОП-100. Один грант были связан с обучением матерей-одиночек востребованным в ковидный период видам удаленной работы. Был грант, помогающий обеспечить занятия спортом для детей из малообеспеченных семей. Грант, позволивший нам начать кормление бездомных. Грант, благодаря которому мы открыли пекарню.
– А что делать, когда гранты заканчиваются?
– Когда гранты заканчиваются, мы продолжаем работу по накатанной: ищем средства, людей и двигаемся дальше, поскольку система уже отработана. Собственно говоря, в этом и смысл грантовой поддержки: она необходима не только для того, чтобы мы могли что-то делать благодаря ей ограниченное количество времени. Гораздо важнее с ее помощью произвести очередную достройку системы, ее укрупнение, позволяющее вывести работу на новый уровень и выполнять ее уже самостоятельно.
На кого ориентироваться в социальной работе
– Чтобы появилась системность, нужно иметь представление о деле, которое делаешь. Вряд ли вы все это выдумывали сами. Наверняка опирались на чей-то опыт, читали книги, с кем-то общались. Расскажите, на кого здесь можно ориентироваться?
– Многие вещи были в голове – видимо потому, что не хватало времени. Постоянно возникали вопросы: как помочь нуждающимся такой категории, как помочь попавшим в беду другой категории?.. Знаний было недостаточно. Когда владыка Игнатий назначил меня руководителем епархиального Социального отдела, нас пригласили на стажировку в Москву. Появилась возможность за короткое время посмотреть, из чего состоит работа Синодального отдела и службы «Милосердие». И за это огромное спасибо руководителю отдела владыке Пантелеимону (Шатову) и его замечательным сотрудникам! Мы могли не только познакомиться с организацией в целом, но и прояснить для себя вполне конкретные вопросы по отдельным направлениям – тем, которые для нас были изначально не очевидны. Например, каким образом организовывалась работа по квартирным богадельням, как решался вопрос с участковыми, поликлиникой. Как решались вопросы, когда кто-то из обитателей богадельни умирал. Насколько с правовой точки зрения корректно организовывать богадельню в обычном жилом доме, в квартире. Огромная роль в освоении всех этих знаний принадлежит Марии Ковалевой, нашему исполнительному директору, потому что это человек, постоянно находящийся в процессе сбора, анализа и переработки информации. Она собирает ее в те проекты, которые становятся блоками нашей повседневной деятельности. От меня, как правило, исходит общая идея, я ее могу расписать, найти средства, определить масштаб и перспективу, но все «комплектующие» создает Мария, и это огромная ценность. Также ее заслуга в том, что нам удалось создать систему вовлечения в работу аудитории соцсетей, и процент вовлеченности очень большой. Это люди, которые сегодня воспринимают жизнь Фонда и его работу как что-то личное. Причем, 70–80% этих людей живут не в Саратове. То, о чем мы рассказываем в соцсетях, кажется им таким родным и близким, что они, когда ищут, что бы сделать хорошего, выбирают далекий для них Саратов, потому что верят в то, что мы делаем.
– Отец Нектарий, если кто-то из читателей интервью захочет организовать нечто подобное у себя на приходе, можно ли обратиться к вашей команде, чтобы воспользоваться вашими наработками и опытом?
– Если такой человек к нам обратится и это будет серьезный запрос, мы будем готовы этого человека у нас принять, потому что на расстоянии такие знания тяжело передаются. Человек может приехать, постажироваться какое-то время, и тогда станет гораздо проще организовать такую работу у себя.
Важно, чтобы люди понимали: подобные проекты можно осуществить и в менее развитом регионе, чем Москва
Мы думаем и о том, чтобы туда, где есть необходимость, выезжать самим с такой миссией. Потому что люди, конечно, могут приехать из провинции в Москву и стажироваться там. Но подчас бывает так, что они видят масштаб Москвы и возможности, по сравнению с регионами просто колоссальные, и у них появляется мешающее им в дальнейшем ощущение: все это возможно именно в столице, а в регионах создать что-то подобное невозможно. Это, конечно, не так, но такой эффект порой приходится наблюдать. И потому важно, чтобы люди понимали: подобные проекты можно осуществить в менее развитом регионе, знали, как это сделать, обладая крайне скромным ресурсом, таким, например, какой изначально был у нас.
Вообще, есть такой секрет епархиальной жизни (хотя это, конечно, не секрет): когда что-то рассказывают москвичи, причем даже хорошие специалисты, всегда начинается конфликт опытов. Потому что в Москве совершенно особая жизнь. Да, регионы отличаются и друг от друга, но все они еще более принципиально отличаются от Москвы. Это абсолютно иные возможности, по-другому работающие механизмы, другие стандарты взаимодействия с государственными структурами – опять же из-за отличия столичных и региональных ресурсов. И я по нашему опыту прекрасно понимаю: многое нужно передавать не сверху вниз, а по горизонтали – делиться опытом и транслировать его тем, кто пока им не обладает. Из региона в регион.
При этом формы работы могут быть совершенно различны. Не обязательно порой создавать фонд, регистрировать отдельное новое НКО. Ведь и приход – это юридическое лицо, которое может писать грантовые проекты, войти в реестр поставщиков социальных услуг. Многие вещи доступны и приходу, как и другим НКО.
– Какие образы милосердия вам близки?
– Наш Благотворительный центр расположен в цокольном помещении, и в нем бетонные стены. Идя по пути экономии и ориентируясь на то, что мы имеем, мы сделали ремонт в стиле промышленного лофта. При этом помещение похоже на катакомбы, и потому стены его мы расписали образами раннехристианской живописи. Там есть и Агнец, есть и пеликан, пронзающий свою грудь и достающий сердце. Эти образы максимально близки и нам самим в нашем понимании работы, и тем людям, которые туда приходят.
Церковь, дела и слова
– На сайте «Хороших людей» говорится о консультациях юриста, психолога, соцработника, но нет ни слова об общении со священником, например с вами. Получается, что, хотя ваш Фонд и вырос из социальной службы при саратовском храме Петра и Павла, но в дальнейшем его связь с Церковью стала неочевидной. Вы специально так делаете?
– Я бы не сказал, что эта связь не очевидна. Просто изначально у нас была задача постараться принять всех людей – и в качестве жертвователей, и в качестве волонтеров. Есть те, кто говорит: «Я храмам помогать не буду, поскольку считаю, что это не нужно. Буду помогать нуждающимся». И порой эти люди действительно по-своему искренни и неравнодушны, и это их личное убеждение. Среди наших жертвователей немало именно таких людей. Они готовы помогать нуждающимся, но еще не готовы помогать Церкви. Но вот закономерный результат: какая-то часть этих людей в процессе нашего общения стала гораздо ближе к Церкви. Некоторые даже начали помогать храмам, хотя это и не было нашей первичной задачей.
Деятельность Фонда, которым руководит священник и в котором работают верующие люди, – способ ненавязчивой миссии
Вообще, деятельность Фонда, которым руководит священник и в котором работают верующие люди, – способ весьма естественной и ненавязчивой миссии. При этом, если мы начинаем как-то усиленно подчеркивать свою связь с Церковью (а мы стараемся так не делать), это дает обратный эффект. Если же мы не говорим, но делаем, – это очень хорошо работает. Да, безусловно, костяк людей Фонда – верующие христиане, живущие церковной жизнью. Но мне лично ближе отсутствие пафосных громких слов, потому что слова сегодня дискредитированы, люди нуждаются в конкретных делах.
– Апостол Иаков говорил: «…покажи мне веру твою без дел твоих, а я покажу тебе веру мою из дел моих» (Иак. 2: 18). Наверное, это и есть самая действенная проповедь.
– Именно. Кстати, первоначально основу волонтерского сообщества составляли прихожане нашего храма, но сейчас у нас самые разные люди. Среди наших волонтеров есть и нецерковные люди, и даже некрещеные – мы ни в коем случае никого не отталкиваем. При знакомстве мы проводим собеседование с каждым новым волонтером и, разумеется, узнаем, верующий это человек или нет, есть ли у него какие-либо препятствия на пути к Богу, интересна ли, важна ли для него уже сейчас эта область жизни. И шаг за шагом что-то в жизни людей, безусловно, меняется.
Что касается консультаций священника – у нас нет необходимости прописывать это в самой работе Фонда. Это получается естественным образом. Например, в одной из семей есть лежачая больная. Мы узнаем, что она никогда в жизни не исповедовалась и не причащалась. Мы задаем ей вопросы – и на следующий день к ней приходит священник. Таких примеров много. Мы видим больного человека, который в любой момент может уйти, и заботимся о том, чтобы его крестить. Для нас естественно об этом позаботиться. Понятно, что это какие-то тонкие настройки, но они работают лучше, чем если бы это было прописано и реализовывалось формально. По крайней мере, результат об этом говорит.
Кроме того, есть люди, которые нуждаются в куске хлеба, в тарелке супа, в теплой одежде, в каких-то предметах быта и при этом абсолютно глухи к слову о вере. И мы помогаем им только материально. Потому что, когда Господь рассказывает о Страшном Суде, Он не говорит, что помогать надо только верующим, тем, кто к Нему обратился. Я прекрасно понимаю, что у нас в стипендиальной программе есть дети, родители которых от Церкви далеки. Но мы стараемся доносить до этих детей, что есть кто-то неравнодушный, для кого они важны, кто готов им помогать. И опять-таки, эти дети видят, что им пытаются помочь люди верующие, священник, за которыми Кто-то стоит. Кто-то… И сердце ребенка оттаивает. Обычно сердце ребенка, который никому не нужен и считает, что вокруг холодный бездушный мир, ожесточается. А если он видит, что это нет так, что в мире есть тепло и свет, и понимает, откуда они исходят, происходят важные изменения. Есть вещи, которые, проговорив, можно закрепить. А есть вещи, которые, проговорив, можно разрушить. Все должно быть очень просто, очень естественно – так, как действует в отношении нас Господь.
О личной отдаче
– Вы сказали, что всегда хотели заниматься благотворительностью, а сейчас это стало чуть ли не главной вашей деятельностью вне храма. А сколько времени лично у вас уходит на фонд «Хорошие люди»?
– Можно сказать, что все время уходит, но в этом будет некоторое преувеличение. С другой стороны, отчасти это так, потому что в течение дня сложно найти время, которое не было бы связано с этой работой. То это чтение текстов, то общение, то переписка на рабочие темы, то решение текущих вопросов, то планирование, то встречи с сотрудниками, то с благотворителями. С этим приходится просыпаться и засыпать. Вот сейчас, перед тем, как мы сели говорить, были определенные планы, но в этот момент мне позвонили наши сотрудники и сказали, что сейчас дома у одного из наших подопечных с шизофренией, у которого мама – недавно вернувшаяся из колонии наркодилер, большая группа сотрудников полиции, и самого его куда-то повезли. А этот человек таков, что, попади он за решетку, его участь будет крайне плачевной, потому что он как ребенок. И мы поехали выручать его и выяснять, что случилось. Мы очень хорошо пообщались с сотрудниками полиции, потратили на это несколько часов, вернули его домой благополучно. Это тоже часть нашей жизни.
– Вы чувствуете отдачу от работы в «Хороших людях»?
Когда ты понимаешь, что то, что ты делаешь, будет важно на Страшном Суде, это сильно согревает сердце
– Слава Богу, наша работа приносит плод и, самое главное, дает уверенность, что ты делаешь одно дело с Богом. Согласитесь, Господь рисует нам Страшный Суд совершенно определенным образом. И когда ты понимаешь, что то, что ты делаешь, будет важно на Страшном Суде, это сильно согревает сердце. Так возникает ощущение, что при всех трудностях и ошибках ты абсолютно не зря проживаешь свою жизнь.
Сегодня помощь нуждающимся составляет основной объем работы и жизни, а раньше он был гораздо менее значительным. Сейчас у меня душа как-то успокоилась. Но прежде я все время тревожился и мучился оттого, что было чувство: я слишком мало занимаюсь тем, что важнее всего. Это тревожащее чувство в настоящее время стало посещать меня реже, хотя и не оставило вовсе.
– Почему?
– Знаете… Это одна из причин возможного выгорания: идет поток людей, и мы им даем гораздо меньше, чем нужно было бы в идеале, просто потому, что мы ограничены в средствах. Мы даем им некую опору, делаем то, что в наших силах, чтобы они просто не погибли, не пропали. А хотелось бы изменить жизнь каждого из них. Безусловно, у нас в планах есть еще очень много всего. Богадельня для бабушек – это регулярно возникающий вопрос, она необходима. Есть в планах и Дом трудолюбия, где мы могли бы размещать бездомных, способных работать, давая им возможность вернуться к полноценной жизни в социуме. И спортивный клуб, где можно было бы работать с неблагополучными подростками… Это планы только на ближайшие несколько лет. А так – идей и созревших проектов гораздо больше, причем все они продиктованы окружающей нас реальностью, конкретными человеческими нуждами, бедой и болью. Но я понимаю, что мы люди, что наш собственный ресурс не беспределен, и поэтому важно не надорваться, пытаясь «наверстать упущенное», не дать образоваться критическому дефициту средств, который может обрушить всю нашу работу.
Планы на будущее
– В каком направлении вы хотели бы развиваться?
– Те направления, которые у нас есть, нуждаются в расширении. Потому что нужно охватить не только три-четыре тысячи человек, а десять-пятнадцать тысяч – и это только по одному направлению. И так же по каждому из них. А поскольку число подопечных растет быстрее, чем число жертвователей и помощников, причем без всяких наших усилий, то для того, чтобы наша помощь стала более масштабной, нам нужно опять же более масштабно заниматься информационной работой. Интернет ведь несет не только вещи, разрушающие сознание, но и созидающие. Ими тоже можно людей заражать.
Мы понимаем, что потребность помогать другим – это одна из потребностей, исходно присутствующих у человека. У многих есть ощущение огромного дискомфорта, несправедливости, боли, потому что рядом находятся те, кто нуждается в помощи, а ты не понимаешь, как им помочь. Поэтому необходима система, чтобы человек мог в нее войти, понимая, что он будет не одинок. Он увидит, что его лепта попадает куда необходимо и приносит плод. А потом человек может решиться на что-то большее. То есть мы создаем возможность для людей, желающих помогать, помогать проще. У нас есть несколько слоганов, в частности: «С нами помогать легко». И действительно, это вызывает отклик.
Идея заразить как можно больше людей желанием помочь для меня очень важна. Есть такой горький момент: к нам приходят кандидаты в волонтеры, и церковные, и нет. И я бы не сказал, что верующие люди выигрывают здесь в сравнении с теми, кто еще не пришел в Церковь. Подчас оказывается, что человек нецерковный гораздо больше готов жертвенно служить ближним, чем человек церковный. Увы, порой в некоторых людях, живущих церковной жизнью, мы видим непонимание: а зачем вообще этим заниматься? Это очень грустно. Нельзя по-настоящему верить во Христа и одновременно быть равнодушным к людям, за которых Он восшел на Крест: это совершенно противоестественно.
– Но почему так? Ведь о милости к ближнему говорил Сам Господь.
– На мой взгляд, это свидетельствует о том, что мы в нашей сегодняшней церковной жизни что-то упускаем. И далеко не каждый священник понимает, что дело помощи людям – это что-то по-настоящему важное, базово христианское. Слова Христа о том, как будет проходить Страшный Суд, как-то ускользают из сознания современных пастырей, особенно, конечно, молодых, но иногда и вполне зрелых. И это хотелось бы поменять.
У нас проходят практику и обучение магистранты-семинаристы. Зачастую это люди в священном сане. И когда им задается стандартный вопрос: «Какую социальную проблему вы считаете наиболее острой и актуальной?» – многие не понимают, что это… бедность. Потому что, представьте себе, есть много пожилых людей, которые живут на девять с половиной тысяч рублей в месяц. И они живут – причем годами, как-то сводя концы с концами. Но нам бы хотелось улучшить условия их жизни и вызвать отклик благодарности – не нам, а Богу, Который может согреть их сердца и привлечь к Себе.
Если бы минимальная социальная работа, правильно и системно выстроенная, осуществлялась на каждом приходе, то, конечно, это была бы огромная сила. Повторюсь: люди очень устали от слов, есть стойкое ощущение, что самые хорошие, самые правильные слова оказываются тотально обесцененными, если не находят реального подкрепления делом. Когда же начинаешь с дела, а заканчиваешь словами, а не наоборот, ситуация меняется кардинальным образом – к лучшему.
Это способ приобрести для Церкви не только людей, которым мы помогаем, но и тех, с чьей помощью мы помогаем, потому что они начинают понимать: мы заботимся не о себе, что-то побуждает нас бескорыстно отдавать попавшее нам в руки другим – тем, кто нуждается больше. Сегодня я вижу миссию Церкви именно в этом: свидетельствовать о любви Божией к людям прежде всего делом, являть эту любовь в себе, жить ею и оживлять души тех, кто находится рядом. Это то служение и та проповедь, которая не останется бесплодной.
С игуменом Нектарием (Морозовым)
беседовал Антон Поспелов
