234

Протоиерей Пётр Лисов 1904 – 1971

(Пётр Григорьевич Лисов)

служил в Новгородской епархии 1953 – 1958)

 

Лисов Петр Григорьевич родился в 1904 году, 21 сентября в городе Кириллове Вологодской области.

Проживал в дер. Берег Кирилловского р-на.

Отец.Лисов Григорий Петрович, работал писарем в управлении.

 Мать — Лисова Наталия Александровна торговала в магазине, который занимал половину одноэтажного дома.

В 1930 г.женился  Елизавета Васильевна Верещагиной

В 193 9г. Был взят на Финскую войну.

В 1941 г. был взят в армию, призывался несколько раз, но по состоянию здоровья был комиссован.

1943 работал в загот. конторе в Череповце. Заготовлял клюкву и др. ягоды для фронта.

1949 году рукоположен во иереи митрополитом Григорием (Чуковым)

1949 – 1958 настоятель храма Василия Великого в д. Васильевское

1958 – 1971 служил в Покровском храме в Вологодской обл.

Скончался в 1971 году, в феврале месяце, — 4 км. от г. Кириллова Вологодской обл. — церковь Покрова, где служил до конца своей жизни.

 

свящ Курицкой ц. Василий Калиниченко, прот Александр Ильин, епископ Сергий (Голубцов), прот Пётр Лисов, диакон Анатолий

 

Воспоминания М. П. Лебедевой об отце — священнике П. Г. Лисове

Июнь 2007 г.

Лисов Петр Григорьевич родился в 1904 году, 21 сентября в городе Кириллове Вологодской области.

Проживали в дер. Берег Кирилловского р-на в семье, как я слышала, отец.Лисов Григорий Петрович, работал писарем в управлении. Мать — Лисова Наталия Александровна торговала в магазине, который занимал половину одноэтажного дома.

Магазин принадлежал купцам Танюшкиным, т.е. братьям Наталии Александр[овны], которые жили тоже в Кирилловском р-не Волоколамском с/сов. на Волоке. Так называлось, наверное, это место(я слышала так). Похоронены братья Танюшкины в Кирилло-Белозерском монастыре. Мне отец показывал их могилы; памятники были мраморные и подписи были на них (Танюшкины — купцы I и II гильдии, точно не помню гильдии). Отец кланялся своим дядям и говорил: «Только ты не кому не говори, что мы тут были», иначе, если бы узнали, что они дяди отцу и его могли бы выслать, т.к. было очень большое гонение.

Отец моего отца Григорий Петрович женился на бабушке Наталии  Александр[овне] уже вдовцом, т.к. его первая жена умерла от тифа, оставила ему 4-х детей: Софью, Марию, Лидию и Александра. Наталия Александр[овна], т. е. бабушка, вышла в замуж за вдовца и родила ему сына Петеньку"— одного-единственного, в котором, как говорят, души не чаяла. Отец рос любимчиком. Не каким крестьянским делам не был обучен, в общем, бабушка его баловала и он как бы стал белоручкой.

Учился, много читал, (л. 1об.) В Ленинграде учился. Пока он учился, дедушка умер, бабушка осталась одна, уже не торговала. Все что было лишнее, отдала бедным.

В1930 г. приехала Елизавета Васильевна (вдова Верещагина, имея 2-х детей) по направлению   в дер. Берег по партийной линии (была коллективизация), т. е. организация колхозов. Вот она по направлению, т.к. бабушка жила одна, а больше ей негде было жить, и ее поселили к бабушке. Приехав отец с ученья, познакомился с моей матерью, которая была на 13 лет старше отца. Бабушка была против, и они были вынуждены от нее уйти. Мать поселили в купеческий дом, который принадлежал государству, а в 1930 году, 24 июля я родилась.

Бабушка от переживания, что любимый сын женился на вдове, умерла в 1932 году. Когда бабушка умерла, они снова перешли в свой дом, а из которого выехали, — стала больница. Основная работа [у матери], видимо, была партийная, а т.к. в сельском совете нечем было платить, работала в винном магазине. Отец работал и в РОНО и соцстрах. кассе. На мать было большое гонение со стороны кулаков: ночью постоянно ломились в двери, убивали наших собак, вобщем, большое гонение было на мать. Простудилась она, получила туберкулез и умерла [в] 1938 году, в апреле м[еся]це, когда по реке Шексне шел лед. Ее хоронили всем сельским советом, несли гроб на плечах. Отец в это время работал в г. Кириллов в пром. страх. кассе. Меня взял в гор. Кириллов, где я ходила [в] детский садик. Мне еще не было 8 лет, а в школу раньше ходили с 8 лет. После садика пошла в школу, тоже, 1-й класс, в городе Кириллове; жили с отцом на квартире.

(л. 2.) В1939 году была Финская война и его [отца] взяли в армию. Меня некуда было девать, и отец, почти чуть не силой, меня оставил у его сестры Лидии, которая работала почтальоном и жила при почте, в комнате на верху (мезонин). Мне негде спать было, спала на полу. Тетки с утра до вечера не было с работы, она обслуживала М. Топорня, где жила, и несколько деревень. Я ходила во 2-й класс, сидела и ждала ее с работы на почте. Придя с Финской войны, отец опять работал в РОНО г Кириллова, а я жила то в Кириллове, то в деревне Берег у чужой одинокой бабушки.

В 1941 году началась Отечественная война, отца взяли в армию, правда не сразу, но и немного времени прошло. Я опять жила у тетки и у квартирантов, которые жили в нашем доме. По состоянию здоровья отца отпустили и так 2 раза его брали и отпускали. В 1943 году он поступил работать в заготконтору г. Череповца по заготовке дикорастущих грибов и ягод. Но он заготовлял только клюкву для госпиталей и для приготовления экстрактов. Клюква поступала в дер. Берег в бочках. Там находился склад против пристани и на пароходе отправляли по месту назначения.

Меня отец очень любил, старался как лучше накормить. Помогал и людям, большинство старых, как мне казалось, и не совсем старые: писал заявления по получении пенсии за убитых, инвалидов. В собесе ему говорили, что только его подчерк и был. [В] 1943 г. или 1944 я стала говорить отцу, что и мне надоело скитаться — «Женись». И вот, дочь его друга Александра работала вместе с Марией2 в лесу на заготовках, она и посоветовала отцу невесту. Вот он и женился. Со мной она обращалась неплохо, но и жалости у ней не было. Она все стеснялась, (л. 2об.) а я была, как говорят на побегушках. В школу было ходить далеко и через реку Шексну было трудно, да и вообще невозможно переезжать, когда весной шел лед. Отец в это время работал по заготовке клюквы для госпиталей, на заготовку отпускали: жмых, мыло, соль, гвозди подковные, в которых нуждались колхозы, и еще кой-какой трикотаж. Мачеха стала кладовщиком на складе, куда привозили клюкву. Склад находился против пристани, а со склада на пароходе отвозили на место назначения.

[В] 1944 г. 24 июля родился у отца сын Владимир. В 1943 г. Сталин дал разрешение открыть церковь у Покрова Кирилловского р-на, километрах [в] 4-х от Кириллова. В самом Кириллове церкви действующей не было. Вот там, у отца Павла, который был духовным отцом моего отца, и он его и крестил и венчал. Точно я не могу сказать, потому что в то время было под секретом. Было большое гонение на Церковь.

1944-1945 год и 1946 год был большой голод, особенно у нас в Кирилловском р-не и везде, колхозников хлеб весь выгребали и отправляли государству. Особенно в зимнее время умирали с голоду. Чтоб не умереть с голоду [в] 1945 году отец перевелся от этой же организации в Чарозерский р-н Вологодской обл. по заготовке клюквы. Я помню, когда нас перевозили на грузовой машине в Чарозеро, там громкоговоритель объявил о смерти Калинина. В самом Чарозере жилья для нас не было. Поселили рядом — дер. Горелово, где пустовал дом, там мы и поселились. В доме была вся утварь, которая в то время была нужна для быта. Был деревянный жернов, ступа деревянная, где можно было толочь, что добавляли в хлеб клевер, цветки собирали летом, сушили в печке, а потом толкли, жмыхи отец доставал и тоже толкли и пекли лепешки (л.З). Хлеба на детей давали 150 гр.  рабочему взрослому — 400 гр. Но часто не давали хлебом, а давали зерном, а зерном давали по 125 гр. детям, а взрослым тоже меньше (как бы при выпечке получалось больше) вот и добавляли всякие примеси в скудную муку. Вобщем было очень голодно, но отец мой, когда зайдет какой-нибудь нищий, отдавал половину своего куска нищему, а мне было жалко, я говорила отцу: — «отдал бы мне, я очень есть хочу». Отец мне говорил: — «нельзя так делать. Мы милостыню не подадим, и другой не подаст, — человек может умереть с голоду, большой грех». Нищих иногда оставлял ночевать. Он был очень добрый, молился тайком, не кому посторонним не показывал.

Чарозеро в то время считали — Медвежий угол, рядом были все леса и леса. Вот примерно, дер[евня] от деревни — было 20 км, а то 40 надо было идти лесом, по обе стороны дремучий лес но дорога была столбовая. И вот приходилось мне ходить этим лесом одной до дер. Печенги, где жили более богатые люди, конечно хлебом. Они занимали больше земли, сеяли хлеб, садили большие огороды. Вот они жили там как в другом мире. Я брала соли и мыла (которого почти не было в продаже) и меняла на хлеб. Вот так и выжили.

У отца был сборщик клюквы в дер. Чаронда, куда можно было добираться только на лодке. От суши в любую сторону было 15 км. И вот там отцу предложили корову по дешёвке, но как было её перевезти? Отец все-таки рискнул и поехал за коровой. Мы с отцом ехали на лошади, отец меня оставил с лошадью на берегу озера, а за ним приехал мужик, и они отправились в Чаронду, а я стала ждать, (л. Зоб.) В то время моторных лодок там не было, да и вобще были ли они — я не знала. Я стояла в лесу и ждала, не знаю сколько часов прошло, у меня часов не было. Отец — приехали и привезли корову в лодке, я не видела какой она величины. Отец говорил, что корова вела себя спокойно. Вот так коровушка и спасла нас от голода, да и Бог спас нас.

В сентябре, я улетела самолетом (аэроплан 2 места) в г. Вологду учится на ткачиху на строящийся льнокомбинат. Уехала, когда отца не было дома, а деньги мне мачеха дала на поездку. В Вологде я училась в ФЗО, а потом стала работать. И вот уже без меня; я получила известие, что отец мой под следствием, что у него недостача. Как выяснилось, сборщики издержали часть товара, который принадлежал на заготовку клюквы, а продукцию не доставили. Отцу надо было на них подавать в суд, а он не мог этого сделать, чтоб посадили людей, и взял все на себя. Когда был суд, как он потом рассказывал, судили, наверное, в Кириллове. Отца все знали его честность и доброту; и говорили: «разве он мог что украсть», когда, как говорят, последнюю рубашку может отдать. А он, человек, всем доверял, прощал и ему дали такой срок, вобщем платить на те еще деньги по 5 руб. в месяц.

Пока отец был под следствием, мачеха уехала в Подпорожье Ленинградской] обл. Вот туда отец и вернулся к ней. Витя родился 1948 год 24 ноября. Я не знала, как они жили в Ленинградской обл., а потом только узнала, [в] 1949 г., что отец обратился в Ленинграде к митрополиту Григорию, который и посвятил его в священники в гор. Ленинграде.

(л. 4) Отец был очень верующий. Я, как ребенок, все видела, как он всегда молился на верху (в мезонине). Куда поедем или пойдем, велел и мне молиться, а я все его торопила, что «Папа пойдем, опоздаем», чуть не плакала, а он все молился и на коленках. Отец вот и страдал, что всем доверял и был очень добр. Жили в то время очень бедно, платили в церкви мало, а семья была из 5 человек.

Когда он служил [в] с. Васильевское, отца все любили, у него был приход большой — до Старой Ракомы, Самокража (теперь «Ильмень»), Хотяжи. Все они давали отцу картошки и др. овощей, все его очень любили. Он всегда мог поговорить и со старым и малым, а также и с начальством. Много очень знал, он был очень начитанный, у него было очень много книг. Я запомнила у него книгу особенно Муравьев-Апостол, много было книг. Когда мы приехали на похороны, приезжал священник из Вологды хоронить, мать очень много отдала книг, которым и цены не было. Книги были старинные, еще дедушки Григория Петровича]. Мачеха была малограмотная и, видимо, ничего в книгах не разбиралась. Я уже с ними не жила с 1947 г., только иногда приезжала 8 гости. Мачехе все не нравилось. Отец очень меня жалел и любил, ведь я была первая дочь. У меня был хороший отец, сейчас, я думаю, редко найдешь такого отца. Но и мачеху тоже не хотел обидеть. Всем только хотел сделать хорошо, а люди могли некоторые сделать и зло. (л. 4об.) Было просто с ним поговорить, как люди говорили. С маленькими детям поговорит, по головушке погладит. Взрослым даст совет .Находясь в Новгороде, я почти таких не встречала. Никто со мной так не разговаривал и не давал совет, а я терялась и что хотела сказать и забывала. Может моего отца кто и осуждал, но, как говорится: «не судите и не судимы будете». Мой отец недостоин этого. Он был глубоко верующий человек и его было не разубедишь что нет Бога. Он найдет на любой вопрос ответ.

Умер отец в 1971 году, [в] феврале м[еся]це, — 4 км. от г. Кириллова Вологодской обл. — церковь Покрова, где служил до конца своей жизни.

Отец очень любил природу, восхищался ей, очень любил В[еликий] Новгород, знал все церкви в Новгороде. Как было приедет в Новгород, ездил еще [в] недействующий монастырь Варлаама Хутынского. Знал хорошо Эрмитаж в Питере. Когда он ходил с матерью и объяснял ей, за ним ходила толпа посетителей, и говорили, что он больше знает, чем экскурсовод. Любил и Сан[кт]-Петербург, очень был начитанный. Когда мы жили в дер. Берег Вологодской обл. и я слышала, как о нем говорили, что раньше, когда он был еще не женат, уходил один к пустынному озеру с кучей книг и читал. Он мне рассказывал, как они с друзьями договорились встретиться на рыбалке у озера, а они по какой-то причине не пришли. «Я, — говорит, — там, в сене нашел бутылку вина, выпил и остался один в лесу, у озера, зато набрал смелости  и мог один ночевать в лесу».

Я не знаю еще, о чем могу сказать, знаю только одно, что он был добрым для всех и глубоко верующим. Когда мать умерла, он бы мог еще молодой и не молиться так, как он молился. Весь Кирилло-Белозерский монастырь и церкви в монастыре все мне показывал, и где поселился Кирилл-Белозерский в домике, в земле, тоже я видела. Когда жили в Васильевском, водил в разрушенный монастырь Михаила Клопского. Отец страдал от своей доброты и доверчивости, он все доверял, а его подставляли (злые люди) и которые плохо верующие. Была у него доброта, доброта и еще раз доброта и глубокая вера. Когда, помню, мы жили еще в дер. Берег Кирилловского р-на Вологодской] обл. от многих я слышала, от старых и молодых, говорили в то время, что Петр Григорьевич и мухи не обидит.

 

Лебедева Маргарита Петровна (урожденная Лисова) 1930 г.р. На 2007 г. проживала в г. Великий Новгород.

Из книги С.В. Моисеева «Погост Васильевский в Ильменском поозерье» стр.164, 165