Архиепископ
Стефан
(Калиновский или Каленовский)
на кафедре с 1745 по 1753 гг.
† 1753 г.
Откуда преосвященный Стефан был родом, кто были его родители и как он назывался в миру – сведений не имеется. По некоторым данным, рождение его можно относить к 1700 г. Образование он получил в Киевской духовной академии, в Киеве же около 1727 г. принял и монашество. Иноческую свою жизнь преосвященный Стефан начал в Киево-братском училищном монастыре; в 1727 г. начальство Киевской академии предлагало иеромонаха Стефана Московской академии в учителя, но, не получив оттуда ответа, оставило его в монастыре и определило в свою академию учителем риторики и философии. Иеромонах Стефан повел дело преподавания с большим успехом и в начале 1732 г. был назначен префектом академии. 20 сентября 1732 г. в Св. Синоде состоялось определение «о назначении префекта Киевской академии иеромонаха Стефана префектом и учителем богословия в Московской славяно-греко-латинския школы». Жаль было Киевской академии расставаться с таким «учительным» человеком, и архиепископ Киевский Рафаил, ссылаясь на «крайнее бездорожье», не допускал Стефана. Тогда Св. Синод в январе 1733 г. послал в Киев строгий указ, чтобы иеромонах Стефан был отправлен в Москву «в самой скорости, без всякаго отлагательства». Уклоняться более нельзя было, и о. Стефан 10 мая покинул Киев. Между тем в конце 1733 г. освободилось и место ректора в Московской академии; Св. Синод остановился выбором на префекте – иеромонахе Стефане. Он был известен Св. Синоду как человек «самаго добраго состояния», но, чтобы «самолично и совершенно о его, Калиновскаго, искусстве и добронравии Св. Синоду усмотреть и в проповеднических пропозициях учинить ему надлежащую апробацию», решено было вызвать о. Стефана для испытания в Петербург. После произведенного ему экзамена, на котором он «явился весьма искусен», иеромонах Стефан 3 февраля 1734 г. был произведен в архимандрита Спасского училищного монастыря в Москве и назначен ректором Московской академии; до отъезда же своего в Москву он получил от Св. Синода поручение вести беседы с английским пастором Малярдом, желавшим принять православие. Ректором Московской академии архимандрит Стефан был только один год; в начале 1735 г. он был перемещен в Петербург и назначен архимандритом Александро-Невского монастыря. Здесь возложены были на него заботы об Александро-Невской семинарии, он же был привлечен к участию в громадном труде исправления славянского текста Библии, а 20 июня 1736 г. назначен и членом Св. Синода. В 1737 г. он представлен был в числе кандидатов на Новгородскую кафедру, но вместо Новгорода 10 января 1739 г. назначен (15-го наречен и 17-го хиротонисован) был епископом в Псков. «Указали Мы, – гласил Высочайший указ, – на порозднее место в Псковскую епархию произвесть в архиереи Стефана архимандрита Александро-Невскаго и в том монастыре архимандритом же быть ему по-прежнему». Это единственный случай в истории такого сочетания должностей, чтобы Псковский епископ был в то же время и архимандритом Александро-Невским, допущенный ради той великой пользы, какую принес преосвященный Стефан для Александро-Невской семинарии. В мае 1745 г. скончался Новгородский преосвященный Амвросий, а в июле того же года управители Новгородского архиерейского дома и новгородское духовенство уже подали Св. Синоду следующее прошение: «За смертию бывшаго в нашей епархии преосвященного архиепископа Амвросия (о чем вашему святейшеству давно известно) доныне у нас епархиальнаго архиерея не имеется, и никто на престолоправительство новгородской епархии не определен, зачем от посторонних обид и притеснения оной архиерейский дом и новгородская епархия может прийти до напрасных обид» и т. д. 18 августа 1745 г. епископ Псковский и Нарвский Стефан произведен в архиепископа и назначен в Новгород.
В лице преосвященного Стефана Новгородская епархия встретила деятельного и опытного уже архипастыря, даровитого педагога и талантливого проповедника. Перед нами лежит несколько официальных документов, свидетельствующих о неусыпной архипастырской заботливости преосвященного Стефана о внешнем и внутреннем благоустроении церковном: после пожара 1745 г. начали обновляться погоревшие церкви, а вместе с ними обстраивались и соседние «купецкие люди»; дома и лавки последних и, что еще хуже, кабаки «с горячим вином и прочим хмельным питьем» строились близ самых церквей, не более 4-х сажен от алтаря. Преосвященный Стефан находил это в высшей степени неприличным и хлопотал о запрещении близ церквей подобных построек. «Народ приходит туда, – писал преосвященный, – во всякие часы, особливо же во время отправления в церквах святых Божественных литургий, пьют вино и прочее, и напився пьянски, чинят различное безобразие, шум, свары и драки, всякие скверные и непотребные слова, песни, пляски, игры, происходят стыд и срамота, что христианскому благочестию зело противно; а от рядов и лавок завсегда у тех святых церквей всякой гной, смрад и помет и всесовершенная нечистота». Требования свои преосвященный основывал на указах 1687, 1696, 1708, 1722 и других годов, которыми указан был порядок для постройки домов в Новгороде, а для купцов назначен гостинный (совр. гостиный) двор; ходатайство его имело успех. Другим таким случаем заботливости было сильное возражение архиепископа Стефана против постройки кабака «по береговой дороге к городу в 230 саженях от Антониева и в 62-х саженях от Рагодовицкаго девича монастыря». «Монашествующим, – писал владыка, – те кабаки с крайним есть соблазном, которым, за бываемое ими тех кабаков посещение, аще без наказания и не оставляется, однакожде когда б в близости монастырей и церквей кабаков построено не было, то бы и соблазна к питию, монашеское житие и духовный чин развращающаго, яко во очесех их немечтающагося, быть откуда не имело; да и семинарии учеником, кои имеются еще в младых летах, воспоследовать может обида и утеснение». Нельзя не упомянуть и о борьбе преосвященного Стефана с расколом, коего представители – фанатики – скорее сожигали себя, чем поддавались увещанию (так было в Каргопольском уезде). За Новгородскую семинарию преосвященный Стефан взялся как за дело знакомое, бывавшее у него в руках; обратил внимание на внутреннюю ее жизнь, улучшил дело обучения, открыл новые классы и завел катихизаторство. Сам он принадлежал к числу замечательных проповедников своего времени, и до нас дошло более десятка его проповедей.
Хотя преосвященный Стефан был первенствующим членом Св. Синода, но он по целым годам жил в Новгороде. Так, 27 октября 1747 г. он был уволен в епархию на год для исправления дел; в декабре 1748 г. и в начале 1749 г. ездил со всем Св. Синодом в Москву; 13 февраля 1751 г. снова уволен на год в епархию, и в 1753 г. 10 января ему разрешено было оставаться в епархии по делам. Он не отличался крепким здоровьем и частенько прихварывал; так, в 1751 г. он был опасно болен, а болезнь его в 1753 г. окончилась смертью. «7-го сентября 1753 г., – доносила Св. Синоду консистория, – преосвященный Стефан отслужил литургию и заболел, и был в той болезни до 12-го числа, а того числа сильно заболел горячкою, в коей пробыл до 16-го числа; а того числа в 7-м часу пополудни соборне, по желанию его, елеосвящен и потом осьмаго часа в третьей четверти скончался». Погребен в Мартириевой паперти Софийского собора. После него осталась громадная библиотека (568 книг греко-латинских, 90 славянских, 10 рукописных и 2 глобуса – небесный и земной), которая сначала хранилась в архиве Св. Синода, а потом отправлена в Новгородскую семинарию.
Несмотря на Высочайший указ 15 июля 1726 г., повелевающий «синодальным членам до епархии ничем не касаться, дабы от того в надлежащем их управлении помешательства не было, и для того определить к ним в епархии викариев, которые обо всем ответ дать и рапортовать должны», преосвященный Стефан не имел у себя викария. Мало этого, осиротевшая за его смертию епархия не имела совсем архипастыря до 22 октября 1757 г., т. е. четыре года заведовали епархиальными делами «управители архиерейскаго дома». Из епархиальных дел этого времени нужно указать до 50-ти о постройке и освящении церквей в разных местностях епархии. Епархия, очевидно, все еще продолжала обновляться и украшаться после бывших пожаров. По делам семинарии ректор сносился тоже с Св. Синодом. Так, в семинарию назначен был учителем философии и еврейского языка Стефан Лаговский. В это же время, в 1755 г., состоялось сенатское определение о возвращении из государственной казны Хутынскому монастырю 13 710 рублей «четверогривенных денег», которые приписными к монастырю крестьянами в 1728–1752 гг. «по непослушанию и противности» были плочены вместо монастыря в государственную казну; деньги выданы с условием, чтобы расходовать их только на следующее: на сооружение серебряного балдахина над гробом чудотворца, на приобретение нового колокола в 552 пуда и на возобновление в приписных Ксенофонтовом и Городолюбском монастырях церквей и священных облачений. В июле 1756 г. Св. Синод определил в Новгородскую консисторию двух членов – кирилловского игумена Корнилия, который был «житенным» в архиерейском доме, и Софийского протопопа Дометия. И к чести тогдашних консисторских членов нужно отнести то, что в начале 1757 г. они сумели отстоять права Новгородского Духова монастыря и защитить его от приписки к Александро-Невскому монастырю.
Вопрос о том, отчего так долго не назначали преосвященному Стефану преемника, остается открытым. Мы имели под руками подлинное дело (1754 г. № 174) об определении в Новгород преосвященного Димитрия (Сеченова), и из этого дела видно, что с всеподданнейшими синодальными докладами по этому вопросу творилось что-то непонятное. Св. Синоду было известно, что государыня имела в виду определить в Новгород Киевского митрополита Тимофея, и 9 сентября 1754 г. Св. Синод, «имея разсуждение о состоящих без архиереев в праздности Московской, Новгородской и Псковской епархиях, что оным, а особливо Московской и Новгородской, яко обширным и в довольном числе церквей и монастырей состоящим, без должнейшаго и непрестанно требующаго пастырскаго надсмотрения, паче же без производства ко оным церквам в священный чин, быть невозможно, согласно приговорил поднесть Ея Императорскому Величеству следующий доклад: хотя бы и следовало Синоду на Новгородскую епархию, избрав во архиерея, представить Е. И. В. кандидатов, но понеже в письменном Синоду от синодального обер-прокурора Львова, марта 4-го дня сего 1754 г., предложении объявлено Е. И. В. Высочайшее благоволение о переведении в тое Новгородскую епархию преосвященного Тимофея митрополита Киевскаго, о чем-де и указ за подписанием Е. И. В. собственной руки Синоду имеет быть прислан впредь, того ради об оном и об избрании на ту новгородскую епархию Синоду кандидатов, требовать Е. И. В. высокоповелительнаго указа». Доклад предполагалось поднести государыне 18-го сентября. Но 18-го числа «за неполучением времени, доклад Ея Величества не поднесен, а поднесен 2-го октября в придворной церкви, после обедни, синодальным членом епископом Тверским Вениамином». 9 января 1755 г. Св. Синод, рассуждая, что определения по докладу не состоялось, решил поднести Е. И. В. вторичный доклад. 14 января доклад отдан графу А.Гр. Разумовскому для поднесения императрице, и тоже не имел никакого движения. Затем тот же самый доклад еще и еще списывался, переписывался и подписывался несколько раз в январе, августе, октябре и декабре 1755 г. и подносился государыне и духовником ея синодальным обер-прокурором, но решения все еще не было. 2 июня 1757 г. секретарь кабинета Е. И. В. Иван Морсочников письмом известил синодального обер-прокурора, что государыня требует доклада о кандидатах на праздные епархии. 3 июня доклад был переписан и отправлен обер-прокурору, но решения не последовало. 4 июля 1757 г. синодальный член епископ Рязанский Димитрий, говорил в Св. Синоде, что духовник Е. И. В. объявил, что Е. И. В. благоволила Св. Синоду выбрать кандидатов на епархии. Доклад был отправлен духовнику Ея Величества 5-го июля. Но 1-го августа государыня изустно указала подать ей доклад 2-го августа о кандидатах на епархии (кроме Московской, Новгородской и Киевской епархий, о коих особливое Е. И. В. благоволение быть имеет). В новосочиненном докладе говорилось, что «на новгородскую епархию кандидатов Синод не представляет, но оставляет о том в Высочайшее Е. И. В. соизволение». Вместо 2-го августа доклад отправлен для поднесения государыне только 6 октября 1757 г., и 22 октября наконец был определен на Новгородскую кафедру Рязанский и Муромский епископ Димитрий (Сеченов), с возведением в сан архиепископа.
Хотя и не бездействовали, как выше показано, управители Новгородского архиерейского дома за неимением епархиального архиерея, тем не менее преосвященному Димитрию пришлось принять до 150 нерассмотренных и нерешенных дел. В этом числе были дела о постройке и освящении церквей, о приписке Валаамского монастыря к С.-Петербургской епархии, о взяточничестве, убийствах, браках, о непринуждении к пострижению в монашество, об устройстве при духовных правлениях школ русской грамоты для обучения священнослужительских детей, об уводе отцом сына из семинарии в дьячки, о прибавке жалованья семинарскому комиссару, об определении в семинарию лекаря, о выдаче ректору семинарии хлебного жалованья за учение им школы философии и богословия, о раскольниках и еретиках.
