Христианство – это религия радости, не религия запретов, как мы шарахаемся: то нельзя, то нельзя. Христианство – это религия радости, то есть Христос с нами.
Каждый воскресный день у прихожан нашего монастыря есть возможность задать вопрос священнику. Братия обители на Пастырских встречах, которые проходят в кафе «Несвятые святые» после поздней литургии, старается ответить каждому. На этой встрече помогал разобраться с вопросами, которые касаются духовной жизни, иеромонах Филарет (Трунин).
– Когда окропляют во время молебна, я слышал, необязательно, чтобы вода попала, потому что Дух Святой все освящает.
– Конечно, Дух Святой все освящает, но кто-то хочет, чтобы и вода попала. Так что ничего плохого в этом не вижу.
– Говорят, что Господь взял грехи всех людей, а я читала, что только крещаемых…
– Нет, там ведь какой момент. Не крестилась Божия Матерь, не крестились апостолы, не крестились первые ученики. Чин появился не раньше IV века. Что было до IV века, мы можем только предполагать. Чин Иоаннова Крещения был в русле еврейской традиции. Поймите, всегда была и есть игра слов. Если мы беспокоимся о своих грехах – это исповедь. Отправляю вас на исповедь, там, на исповеди, грехи смываются. Мученической смертью грехи смываются. Исповедь как была, так и осталась исповедью.
– Как победить страх и научиться уповать на Божию волю, а не на людей и свои силы?
– Страх испытывает любой человек, особенно когда перед ним испытание. Лететь на самолете, переплыть реку и прочее – все нормальные люди испытывают страх, но мы преодолеваем его. Кто-то даже в Церковь идти не хочет и страх имеет. Для любого обычного человека преодоление страха – это норма, жизнь так устроена. Мы боимся, но преодолеваем страх. А каково нашим воинам там? Все боятся, никто умирать не хочет.
Признать над собой начальство Бога – это наша обязанность. И если мы считаем себя православными и своим Господином считаем Бога, то уповать на волю Божию – наша обязанность.
Для любого обычного человека преодоление страха – это норма, жизнь так устроена
– Что нужно сжигать, а что можно выбросить? Бутылочки от масла, святой воды…
– Мы остерегаемся попирать изображение креста и святых, а значит, если их нет на этих бутылочках или предметах – выкидываем смело. Если они есть, пытаемся отодрать, и сжечь, и выбросить пепел в какое-нибудь непопираемое место: либо на даче в клумбу, либо у нас есть колодец так называемый. Только не хочу популяризировать, а то наш колодец будет переполнен, если все добрые люди понесут сюда бутылочки, места там мало.
– Батюшка, а какие признаки последнего времени вы видите в повседневной жизни и грехах прихожан?
– Никаких не вижу. Как говорил один наш собрат, за эти две тысячи лет ни одного нового греха не появилось. Все грехи старые. Последние времена наши бабушки и дедушки ждали в 30-е годы с их коллективизацией, гонением на веру. Явные признаки – это отречение от Христа, когда его требуют и когда его получают. А кто требует от нас отречения от Христа?
– Технологии, например.
– Технологии всегда к совершенству вели и сейчас ведут. А что вас смущает конкретно в технологиях? Как-то задавали вопрос: «Мешает компьютер или помогает?» Кто делает добрые дела – тому помогает, кто делает злые дела – тому нет. А мы вправе решать, где мы: там или тут. Наша воля где? Первый признак приближения последних времен – отречение от Христа сознательное.
– Мы ведь все достойны ада?
– Что написано в конце Евангелия от Марка? Аще кто веру имет и крестится – спасен будет. А кто не имет веры – осужден будет (см.: Мк. 16: 16). Вот кто ищет ад – тот его найдет. Кто ищет рай – тот тоже его найдет. Христианство – это религия радости, не религия запретов, как мы шарахаемся: то нельзя, то нельзя. Это съели, а сегодня нельзя. Туда пошли, а сегодня нельзя. Христианство – это религия радости, то есть Христос с нами. А мы ищем того, чего не надо. О поисках ада нам нигде не сказано, и нежелательно его искать, и не будем.
– А если человек не православный и не христианин, он не спасется?
– Вот мой святой, в честь кого меня нарекли, был достаточно строгой жизни – митрополит Филарет (Дроздов). Он сказал, что наши перегородки до Бога не доходят. Поэтому, если человек живет духовной жизнью, будь он мусульманином, евреем, католиком, он нам ближе, чем наш неверующий собрат. Во-первых, он верит. Во-вторых, он придерживается отдаления от зла и прочее.
– Какое общение у нас должно быть с баптистами?
– Хорошее общение, христианское. Они христиане – это первое. И если они хотят с нами общаться, то общаемся.
– Что важнее для спасения, если есть выбор: провести выходные и праздники в заботах о малых детях, помощи близким или оставить их и идти в храм?
– Первая забота матери-христианки – это забота о семье. Как только семья будет приведена в порядок, так сразу собираемся и идем в храм.
– А как же слова Господа: «Кто не возлюбит Господа Бога больше, чем близких, родных, тот Его недостоин» (см.: Мф. 10: 37)?
– Сначала надо полюбить. Сначала люблю, а потом становлюсь выше, а до любви вы выше не станете.
Сначала надо полюбить. Сначала люблю, а потом становлюсь выше
– Тоже интересны слова Спасителя, когда Он призвал одного из учеников Своих, а тот Ему ответил: «Позволь, я сейчас похороню отца своего» (см.: Мф. 8: 21).
– Пусть мертвые хоронят мертвецов. Христос не говорил ничего просто так. И в данном конкретном случае был призыв следовать за Ним, несмотря ни на что. Это как Бог призвал Авраама принести Исаака в жертву. Это тяжелый для объяснения случай, и, когда Бог увидел готовность Авраама, Он сказал, что достаточно козла принести Ему в жертву.
– В Евангелии есть слова Христа, что, кто душу свою погубит ради Него, тот спасен будет, а кто сохранит, тот погублен будет (см.: Мф. 16: 25).
– Вот война. Кого-то мамы прячут, спасают душу, а кто-то идет и отдает свою жизнь. Вот пример из реальной жизни. Половина наших сверстников убежала в Грузию и Турцию, а вторая половина пошла воевать.
– Патриарх Тихон говорил перед своим уходом, что ночь будет долгая и темная, закроют храмы… Сколько времени нам еще дано ходить в открытые храмы?
– У православных очень обостренное чувство конца света. Мы всегда о нем помним. Мы признаем старца только тогда, когда он нам что-то о конце света говорит. Если старец не говорит о конце света или чего-то не запрещает, то это не старец. Если старец запретов не делает, значит, не настоящий. И тут какой момент? Мы пережили это страшное время гонений не без последствий. Последствия тяжелые, мы видим практически нерелигиозное общество. Как-то в Великий Четверг после чтения 12 Страстных Евангелий я отлучился из монастыря и ехал мимо театра Табакова, и толпа выходила не меньше, чем от нас. А я поймал себя на мысли: «Ничего себе, я почему-то всегда думал, что именно в эту ночь основная масса хотя бы сопереживает». Но ничего подобного. Поиски зрелищ и наслаждений как были, так и остались. Кто-то ищет Христа, а кто-то Его не ищет. Печально, но факт.
– Стоит ли молиться о злодеях и мстителях? С одной стороны, Спаситель заповедал молиться, но неужели такого человека надо поминать в святом месте?
– А какой смысл вам писать этого злодея в записках? В записках мы кого пишем? Родню, знакомых хороших, но не злодеев. Я не знаю, кто про злодеев пишет.
О врагах молиться – это один из признаков святости. Если человек дошел до этого – высший пилотаж, снимаем шляпу, почти святой перед нами. А в обычной нашей жизни нам это трудно сделать.
– Насколько правильно молиться о неизвестных тебе людях? В чатах иногда присылают.
– Не всегда проверенную информацию присылают. Приходит просьба молиться, допустим, о митрополите Владимире, он умирает в Почаеве. Мне есть у кого узнать, звоню, а мне говорят: «Да нет, живой. А что случилось?» Поэтому не всегда правду пишут. Мы же молимся каждый день о православных христианах. Что еще надо? Если охота о ком-то сугубо помолиться – молитесь. Если кого-то злодей достал и хочется молиться – молитесь. Молитва – она ваша. Что такое молитва? Это беседа с Богом: «Господи, вот уже, помоги», – и, как правило, молитва бывает услышана. Поэтому призываю в первую очередь молиться о своих, а уж когда действительно совсем туго, тогда помолитесь и о неизвестных, и об обидчике.
– Если мы молимся каждый день на литургии о всех православных христианах, почему же ценится то, когда люди стараются написать имена своих близких?
– Они близкими потому и называются. Есть русские, есть православные, есть люди вообще. А маме кто ближе? Дети. Она, конечно, будет молиться за всю большую родню, и за всех русских в частности, и за весь христианский мир. Но ближе-то ей кто? Дети. И здесь так же. Мы кому желаем мира? В первую очередь – своим, а во вторую очередь – всем остальным окружающим.
– А сейчас есть старообрядцы? Можно считать их православными и за них молиться?
– Варианта два. Первый – да, потому что клятвы сняты в 1961 году. Второй – нет, потому что они нас не признают. А там сами решайте. Бывает так, что жена – старообрядка, а муж – нет. Если жена была реальной старообрядкой, а муж крещен, то ее поминают.
– Расскажите, пожалуйста, о вашем пути к монашеству. Не разу ни пожалели? Монашество в центре Москвы сложно, наверное? Не хотелось ли в скит?
– Всегда хотелось. Надеюсь, что в скором времени это исполнится. Там старость не за горами, и скит близко. Ни о чем в своей жизни не жалею. А путь к монашеству очень простой: пришел сюда работать и со временем понял, что не в простом месте работаю, и пришел к монашеству.
Иеромонах Филарет (Трунин)
