1 октября - день возвращения чудотворной Старорусской иконы Божией Матери из Тихвинского Успенского монастыря в Старую Руссу в 1888 году.
...В стародавние времена, поклонившись Тихвинской Чудотворной, с умилением и святыми чувствами отходя от древней святыни, паломники останавливали свой взор на другом образе Божией Матери, во многом повторявшем икону Явленную, но иной, увеличенной мерой. Воздвигнутый на левом, при входе в Успенский собор Большого монастыря, столпе, этот образ Владычицы имеет историю, немногим уступающую по древности самой Тихвинской святыне, а по своей загадочности и таинственности даже превосходящую. Но многие богомольцы, не ведая, принимали икону Божией Матери «Старорусская» лишь за увеличенную копию Тихвинской...
Как явилась и чем была прославлена в cеверо-западных пределах нашего Отечества Старорусская икона?
«Некоторые полагают, что она была перенесена в г. Старую Руссу в первые века христианства греками из Ольвиополя, но насколько верно такое мнение, с утвердительностью сказать о нем трудно. По сохранившемуся в народе преданию известно только то, что она, со времен глубокой древности, принадлежала г. Старой Руссе и находилась в нем несколько столетий на радость и утешение всех жителей города и окрестной области»[i], - так считал ревностный поборник возвращения Старорусской иконы из Тихвина на свою «малую родину» Александр Усинин (в монашестве Сергий).
Иное сказание повествует о том, что Старорусская икона явилась в 1570 году в Выдропуске и лишь недолгое время пребывала в Старой Руссе. Историки Тихвинской обители академик Яков Бередников и иеромонах Иоанн (Егоров) придерживались именно этой легенды. Монастырская церковь Покрова Богородицы в 1817 году украсилась приделом в честь Старорусской иконы, где святыню чествовали ежегодно 4 мая, в день явления ее в 1570 году в храме св. Великомученика Георгия села Выдропуска, Новгородской (позднее Тверской) губернии[ii].
«Самые ранние достоверные свидетельства о Старорусской иконе относятся к первым десятилетиям XVII в., - указывает наш современник Татьяна Царевская, - в переписной и приходно-расходной книгах тихвинского Успенского монастыря упоминается икона "Русской" Богородицы "в одиннадцать пядей" (около 220 см), висевшая в соборе на столбе у левого клироса. По случаю обновления собора в 1794 г. икону перенесли в теплую церковь Рождества Богородицы. Икона все время располагалась неподалеку от прославленной Тихвинской и почиталась как вторая святыня монастыря, в особенности - старообрядцами»[iii].
О том, почему же принадлежавшая Старой Руссе икона оказалась в Тихвине, предания расходятся. Но все они говорят о моровом поветрии, случившемся на Новгородчине в царствование Иоанна Грозного. Летописи донесли до нас и дату народного бедствия: 1570 год (совпадающий со временем явления святыни в Выдропуске).
Некоему благочестивому старорушанину тогда явилась во сне сама Пресвятая Дева, открывшая ему Свою волю: моровая язва прекратится, если из Тихвина в Старую Руссу будет перенесена Тихвинская Чудотворная икона, а сообразно ей, со всеобщей молитвой и крестным ходом, Старорусская икона направится в Тихвин. Повеление Владычицы было исполнено, и смертоносная болезнь отступила. Как затем вернулась в свою обитель икона Тихвинская, никто не знает, но жители Старой Руссы принадлежащей им святыни увидеть тогда не смогли.
Другое предание гласит, что икону, с которой обходили грады и веси Новгородчины во время случившейся эпидемии, отдали в Тихвинский монастырь «на сохранение», пользуясь близостью этой обители к месту, где перед образом Богоматери был совершен последний молебен...
Возвращение Старорусского образа откладывалось по разным причинам, главным образом из-за войны со Швецией в 1611-1617 годах, когда Старая Русса подверглась разграблению со стороны северного соседа. Ясно, что в Тихвинском монастыре, по предстательству Божией Матери спасшем свои и чужие святыни, о возвращении Старорусской иконы не могло быть и речи. Шли годы, нанесенные войной раны залечились, но Старорусская икона не медлила двигаться в обратный путь, как об этом не скорбели жители Старой Руссы. Так веками, из уст в уста, передавалось сказание об утраченном образе, а в местном соборе имелась копия,согласно преданию пришедшая из Тихвинского монастыря в 1640 году[iv].
История сохранила и дату первой попытки старорушан заполучить свою святыню назад: «...около 1787 г. в Старой Руссе вспомнили о подлинной иконе и отправили Илью Петрова Красильникова с ходатайством перед тихвинцами о возвращении Старорусской иконы. Получив в Тихвине отказ, Красильников заказал точную копию Старорусской, которая и была принесена в собор Спасо-Преображенского монастыря Старой Руссы 4 мая 1788 г.»[v] Неисповедимы судьбы Божии: спустя время эта икона также прославилась чудотворениями, служа духовным утешением старорусских граждан.
Наконец, в 1805 году жители Старой Руссы набрались смелости подать прошение о возвращении иконы на имя митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Амвросия (Подобедова). Насельник Старорусского Спасо-Преображенского монастыря иеромонах Сергий пишет в своем труде, что митрополит Амвросий «с Евгением, епископом Старорусским, склонны были удовлетворить благочестивому желанию старорусских граждан, но архимандрит Тихвинского монастыря Герасим отказал выдать Икону присланным из Руссы депутатам, под предлогом опасения возмущения тихвинских граждан, не желавших отпустить чтимую святыню»[vi].
Однако один их немногих дошедших до нас официальных документов - прошение граждан г. Тихвина митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Никанору (Клементьевскому) от 8 января 1849 г. об оставлении Старорусской иконы в Большом монастыре - прямо указывает на то, что гражданам Старой Руссы было «ничего не известно» о резолюции митрополита Амвросия на их прошение, поданное в 1805 году. Несомненным оставалось одно: «по всей вероятности, просьба их не была уважена: ибо икона оставлена на своем месте в Тихвине»[vii].
Мысль же об исконной принадлежности Старорусской иконы именно Тихвинской обители развил в своих записках настоятель Большого монастыря архимандрит Илларион (Кириллов): «Из прошения Старорусских граждан, поданного в 1805 году Высокопреосвященнейшему Амвросию Митрополиту оказывается, якобы оная Икона в 1570 году в царствование Государя Царя Иоанна Васильевича по какому-то несчастному случаю перенесена из Старой Руссы в Тихвин. Но верных исторических из летописей доказательств об этом событии они не выставили»[viii]. Архимандрит Илларион проверил по этому поводу и древнее монастырское хранилище: «В здешнем архиве не оказалось никаких записок о перенесении из Старой Руссы в Тихвин оныя Св. Иконы»[ix].
Не оставались в стороне и граждане Тихвина, не желавшие отпускать чтимый образ Богоматери в Старую Руссу. Они никак не соглашались с доводами старорушан, утверждавших, будто бы тихвинцы некогда изнесли Старорусскую святыню с целью прекращения моровой язвы в Тихвине. «Это сказание не имеет никакого основания и суть произведение новейшего времени, а потому более гадательно, нежели достоверно. Ибо Тихвинцы, имея в пределах своих уже прославленную чудесами Икону Божией Матери, не могли сомневаться в Ея заступлении и искать оного в другом городе от иконы Старорусской»[x], - писали тихвинцы в 1849 году в Петербург первенствующему церковному иерарху.
Они справедливо замечали, что если Большой монастырь основан в 1560 году, а ставшая поводом для раздора икона перенесена в 1570 году, то «город наш почитает оную почти три столетия, а усердие местных жителей благолепно украсило ее драгоценностями»[xi]. На праздник же в честь Старорусской святыни - 4 мая - веками стекались богомольцы со всей Новгородчины, в том числе и из Старой Руссы, но почему-то желание вернуть икону возникло у старорушан лишь к началу XIX века...
В отстаивании иконы, якобы взятой в древности на время у старорушан, тихвинцы проявили завидное упорство, усомнившись в самом предании о перенесении святыни. Оно, полагали они, «с одной стороны, согласно с историей, а с другой - несообразно с духом народа русского, который в подобных несчастиях более прибегает к св. иконам, нежели решается выносить оные за пределы своего города»[xii]. Более того, века пребывания Старорусской иконы в Тихвинской обители были уподоблены в прошении тихвинцев «времени вечному». Граждане же Старой Руссы, считали жители Тихвина, за «280 лет забвения об оной лишают всех прав на присвоение» и не правы в том, что «если они почитают икону сию Чудотворною, то почему не покорят воли своей чудодейственной ее силе и хотят присвоить ее судебным порядком»[xiii].
Старорусская икона не была единственной. Ее список, выполненный, вероятно, знаменитыми мастерами Тихвинской иконописной школы, веками находился на «родине» подлинника, на что обращал внимание архимандрит Илларион (Кириллов): «Старорусские же граждане по справедливости, кажется, могут быть довольны тем, что имеют для благочестивого чествования Св. Икону Пресвятой Богородицы, стоящую в Старорусском Градском Соборе, мерой и изображением подобную здешней Св. Иконе, называемой Старорусскою»[xiv]. Отдать же икону в Старую Руссу, значит, по мнению тихвинского архимандрита, «лишить Ея своего места, своего придела, и тем самым оказать несправедливость городу Тихвину и Обители Тихвинской, в которой оная Икона столь долгое время находится, так благолепно украшена, и благочестно почитается Матерь Божия, изображенная на оной...»[xv]
Тихвинцы были с этим согласны. Последним доводом, ради которого Старорусская икона должна пребывать навеки в Тихвинской обители, - богатые, украшенные драгоценными камнями ризы на Старорусской святыне[xvi], которые были возложены на икону «прародителями нашими; когда усердие местности благолепно украсило ее, и когда наконец сооружен во имя ее престол, освященный благодатью Всевышнего»[xvii]. Новую же сребропозлащенную ризу для Старорусской иконы устроили при настоятелях - архимандритах Петре (Звереве-Богданове) и Владимире (Кобылине)[xviii].
Сказано сильно - и подписавшимися под прошением тихвинскими гражданами, и настоятелем, и прежде бывшим архимандритом Герасимом (Князевым), на чье мнение о невозможности возвращения иконы в Старую Руссу ссылается в своих записках Илларион (Кириллов). Старорушанам, казалось бы, в ответ противопоставить уже нечего. Из Новгородской Духовной консистории от имени Его Императорского Величества 4 ноября 1850 года поступает указ Святейшего Синода «Об отказе Старорусским гражданам в возвращении в Старую Руссу из Тихвина Старорусской иконы», что духовное начальство постановило утвердить как «согласное с обстоятельствами дела»[xix].
Но, несмотря на поддержку новгородского (и одновременно столичного!) митрополита, помощь со стороны академика Якова Бередникова, также ходатайствовавшего перед властями об оставлении в Тихвине Старорусской иконы, события могли развиваться в неожиданном направлении, причем не в пользу тихвинцев.
Архимандрит Илларион писал 22 января 1849 г. из Тихвина Я.И. Бередникову: «Со стороны же Старорусских граждан, как говорят, ходатайствуют якобы военные власти, разумеется, стороною, а не форменною просьбой»[xx]. Подтвердить или опровергнуть последнее не представляется возможным. Исаакий Петрович Мордвинов позднее отмечал, что тяжба Старой Руссы и Тихвина об этой иконе длилась с перерывами около 100 лет[xxi] и закончилась перенесением образа в Старую Руссу в 1888 году, а «окончанию дела в пользу староруссцев много содействовал весьма памятный Тихвинскому и Псково-Печерскому монастырям архимандрит Иннокентий Данилов...»[xxii]
Другим поводом к возвращению чтимого образа послужила эпидемия холеры, свирепствовавшая в Старой Руссе в июне 1848 года. Старорусские граждане, веря в заступничество своей святыни, умоляли синодального обер-прокурора поспособствовать исходу иконы, обещав оставить в Тихвинском Большом монастыре список, украшенный «равностоящими драгоценностями». И Святейший Синод принял соломоново решение: икона вернется, если тихвинцы проявят к старорушанам братские чувства, а жители Старой Руссы будут настойчивее добиваться возвращения святыни.
По этому поводу иеромонах Сергий в всвоем труде приводит любопытные строки из синодального указа от 22 сентября 1850 г., и у нас нет основания не доверять ему. Так, пишет насельник Старорусского Спасо-Преображенского монастыря, Синод посчитал, что тихвинцы, не желающие возвращать благоговейно и щедро украшенную ими икону, «не заключают в себе прав на присвоение, ибо на дела касательно Святыни законы гражданской давности простираться не могут»[xxiii]. Но Синод, опираясь почему-то лишь на древнее предание, пошел еще дальше: «Тихвинцы не имеют ни основания, ни побуждения удерживать у себя Образ, именуемый Старорусским, а напротив, те же любовь и сострадание, которые по преданию побудили некогда Рушан отпустить свою Святыню в Тихвин, для избавления жителей его от мора, должны были бы побудить и Тихвинцев возвратить оную в Руссу, когда страх смерти объемлет всех и невольно заставляет всех искать небесной помощи»[xxiv].
Синод постарался никого не обидеть. Тихвинцы не проявили сострадания к старорушанам. Старорусская икона по-прежнему оставалась в Большом монастыре.
«Не отвергая принадлежности Образа Руссе, - решили тогда в Святейшем Синоде, - оставить оный в Тихвине до времени, когда изображенная на нем Владычица всей твари, смягчив сердца Тихвинцев, устранит все препятствия к возвращению сего Образа в Руссу, а Рушанам отдав полную справедливость в искреннем желании и старании усугубить Святыню в городе своем, что служит несомненным доказательством их благочестия, предоставить просить у Тихвинцев свой образ»[xxv].
В 1885 году в дело снова вмешались военные. Старорушан взял под свое покровительство не кто иной, как великий князь Владимир Александрович, главнокомандующий войсками Петербургского военного округа. Именно он поддержал ходатайство в Синод настоятеля Старорусского Спасо-Преображенского монастыря архимандрита Мардария о возвращении Старорусской иконы[xxvi]. Немаловажно, что и сами старорусские граждане дважды обращались с просьбой к великому князю, после чего он 29 октября 1887 года отправил на имя обер-прокурора Святейшего Синода свой рескрипт, решивший в конечном счете исход дела[xxvii].
Столичный митрополит и первенствующий член Синода Исидор (Никольский) объявил при этом, что «со стороны настоятеля и братии Тихвинского Богородицкого монастыря, в котором находилась чудотворная икона, препятствий к ее перенесению в г. Старую Руссу не имеется»[xxviii]. 2 мая 1888 года Синод обратился к обер-прокурору за испрашиванием на перенесение Старорусской иконы монаршей милости. Что и было утверждено высочайшей рукою уже через пять дней - 7 мая 1888 года.
Ликованию старорушан не было придела. По подписке они собрали сумму в 14500 рублей, необходимую для написания точной копии Старорусской святыни, чтобы теперь именно она пребывала навеки в Тихвинской обители. 21 августа 1888 года архимандрит Мардарий, отслужив соборный молебен, отправился с монастырской братией в Тихвин за искомой святыней. Поспешили туда же и многие старорусские граждане. Был утвержден и порядок, по которому Старорусская икона должна была покинуть Тихвин уже 31 августа: «В Тихвинском Большом монастыре в день отправления иконы, по совершении Литургии с благодарственно-напутственным молебном в честь и славу Пресвятыя Богородицы, поднять сей образ при пении "Пресвятая Богородице, спаси нас" и нести оный на всем пути от г. Тихвина до Старой Руссы на руках гражданам, заблаговременно туда прибывшим, в сопровождении настоятеля Старорусского монастыря, двух иеромонахов, иеродиакона в облачении и прислужников. Святая Икона выносится из монастыря в сопровождении крестного хода до черты города, при колокольном звоне во всех церквах и монастырях...»[xxix]
...Но не на шутку возроптали граждане тихвинские. По городу поползли неприятные слухи, где назывался виновник передачи старорушанам иконы, столетиями пребывавшей в Большом монастыре. Встревоженные обыватели полагали, что прежний настоятель архимандрит Иннокентий (Данилов) согласился на возвращение иконы вовсе не из святых побуждений, «смягчившись сердцем». Народная молва твердила одно: икону возвращают за деньги. А под горячую архиерейскую руку нежданно-негаданно попал новый архимандрит Большого монастыря Евгений (Эпштейн), сменивший Иннокентия (Данилова) незадолго до торжественной передачи старорусской святыни. Пытаясь опровергнуть эти слухи, архимандрит Евгений совершил роковую ошибку, заявляя тихвинцам, что митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Исидор готов пойти на попятную. Вот строчки из его покаянного письма своему архипастырю: «Простите, если напомню, что Вы гневались на меня за Старорусскую Икону. Во-первых, - я вовсе не знал, что это Ваша воля и что дело уже совершилось. В Тихвине, когда я приехал, слышу по всему городу: "Иннокентий продал Мардарию икону; большие деньги взял; конечно Владыке передаст и себе оставит". После этаких рассказов вслух, я не только мог, но и должен был опровергать эту басню и трубить, что это ложь и что Владыка готов, если его попросите, все переменить. Вот и теперь еще многие убеждены, что Иннокентий взял взятку...»[xxx]
Братия Тихвинского Большого монастыря и жители Тихвина пожелали проводить Старорусскую икону с большими почестями. 28 августа 1888 года святыню изнесли из святых врат обители, три с лишним века служившей пристанищем сего образа Богоматери. Крестный ход, вобравший в себя бесчисленный поток тихвинцев, торжественно обнес икону вокруг города. Монастырское, во главе с архимандритом Евгением, и городское духовенство отслужили на городской площади соборный молебен. Затем Старорусскую икону, уже в последний раз, водрузили на прежнее место. Теперь в Тихвинской обители старорушане и тихвинцы молились вместе, прикладываясь к обеим святыням, - Тихвинской Явленной и Старорусской.
Утром 31 августа, вспоминает иеромонах Сергий, пошел небольшой дождик, что было воспринято верующими сердцами как знак благоволения Пречистой. В Успенский собор Большого монастыря направился соединенный крестный ход, вобравший духовенство, мирян, монашествующих из всех тихвинских приходов и монастырей. Солею у левого клироса Успенского собора заняли гласные Тихвинской городской думы. Архимандрит Старорусского Спасо-Преображенского монастыря Мардарий, не дожидаясь окончания литургии, направился к городской черте, и у часовни святого великомученика Георгия Победоносца приготовился встретить чаемую святыню. Так определили заранее: по Тихвину икону должны были нести лишь тихвинцы.
Проникновенно, до слез, выступавших на глазах тихвинских граждан, сказал архимандрит Евгений прощальное слово: «Какой удостоились мы чести! От нас идет благодатная икона Царицы Небесной, Целительницы болящих, слепых, хромых, сухих, чающих движения воды. Своим благодатным шествием она приосенит все пределы Новгородской губернии и, наконец, даже великий и Богоспасаемый Новгород. Как же мы проводим Ее! Ее несомненно будут провожать Св. Ангелы Божии. Проводим ее и мы грешные с верою, любовию и молитвою...»[xxxi]
Плакали все - не только тихвинцы, но и старорушане. Одни прощались с древней, веками намоленной святыней, другие наконец получали то, что никакими прошениями не могли вернуть в прежние времена, ни они сами, ни их благочестивые предки. «Повелением Благочестивейшего и Самодержавнейшего Государя нашего, - продолжил архимандрит Евгений уже у самой Старорусской иконы, подготовленной к дальнему шествию, - я, недостойный архимандрит Евгений, поднимаю с сего места чудотворную икону Старорусской Божией Матери и благословляю Ею граждан города Старой Руссы...»[xxxii] Неспешно, с благоговением приподнял тихвинский настоятель край иконной ризы, молитвенно возгласив: «Пресвятая Богородице, спаси нас!..»
Этот древний напев, подхваченный тысячами тихвинцев и старорушан, не умолкал теперь ни на миг - до самой Старой Руссы. Провожали икону и храмы Тихвина, монастырские и приходские, откликнувшиеся на молитвенное призывание Владычицы целой симфонией колоколов. Расставаясь с чтимым образом Царицы Небесной, громко рыдали простодушные тихвинские женщины: «Божия Матерь, Заступница наша, зачем Ты нас оставляешь, куда отходишь Ты от нас, Владычице?!»[xxxiii] Многие падали на колени, поднимаясь лишь тогда, когда торжественный крестный ход скрылся из виду, а наиболее преданные святыне тихвинцы сопровождали Старорусскую икону до новой обители, в одноименный ей город.
«...С крестным ходом я проводил за черту города чудотворную икону Старорусской Божией Матери», - летописец бережно сохранил последние в тот знаменательный день слова архимандрита Евгения. Тихвинский настоятель воспринял все случившееся как благую и спасительную волю Владычицы: «Я нижайший послушник Царицы Небесной...»[xxxiv]
Милость Божией Матери к жителям Старой Руссы была услышана ими в последних словах Богородичного Евангелия, прочитанного на молебне у городской черты Тихвина. Когда старорусский архимандрит Мардарий закончил чтение: «...пребысть же Мариам с нею яко три месяцы, и возвратися в дом Свой» (Лк. 1, 56), - в сознании старорушан это прозвучало как «пребысть же Мариам яко три столетия, и возвратися в дом Свой»[xxxv].
...Но что испытали, что пережили верующие сердца тихвинских жителей в далеком 1888 году, почему так скорбели они об иконе Старорусской, имея в своем граде величайшую святыню - Тихвинскую Явленную?.. Возможно, они верили, что ушедший в Старую Руссу образ Богоматери исконно принадлежал им, тихвинцам. Да и само дело о возвращении иконы, разрешившееся в пользу старорушан благодаря вмешательству «сильных мира сего», оставило в душах тихвинцев глубокую рану...
[i] Усинин А.А. Торжество перенесения чудотворной иконы Старорусской Божией Матери из г. Тихвина в г. Старую Руссу, Новгородской губернии. - СПб., 1889. - С. 6.
[ii] См.: [Бередников Я. И.] Историко-статистическое описание первоклассного Тихвинского Богородицкого Большого мужского монастыря, состоящего Новгородской епархии в г. Тихвине. - Новгород, 1905. - С. 107.
[iii] Царевская Т. Чудотворная икона «Старорусская Богородица» / Где Святая София, там и Новгород. - СПб., 1997. - С. 210.
[iv] Там же.
[v] Там же.
[vi] Сергий [Усинин], иеромонах. Описание чудотворной иконы Старорусской Божией Матери и перенесения ее из города Тихвина, в город Старую Руссу (Новгородской губ.). - Старая Русса, 1896. - С. 10-11.
[vii] ГИАНО. Ф. 716. Оп. 1. Д. 4. Л. 4 об-5.
[viii] ПФА РАН. Ф. 345. Оп. 3. Д. 29. Л. 15-15 об.
[ix] Там же. Л. 15 об.
[x] ГИАНО. Ф. 716. Оп. 1. Д. 4. Л. 3.
[xi] Там же. Л. 4 об.
[xii] Там же. Л. 3 об.
[xiii] Там же. Л. 5.
[xiv] ПФА РАН. Ф. 345. Оп 3. Д. 29. Л. 15.
[xv] Там же.
[xvi] Среди украшений Старорусской иконы называются «...венцы и цаты серебряные, золоченые, весом шестнадцать фунтов, которые сделаны по благочестивому усердию Тихвинских купцов Климовых в 1799 и 1800 годах. На них вставлено камней топазов белых десять, гранат семь, четыре бирюзы и цветных четыре. В то же время женою его Климова вынизан жемчугом на сию Икону убрус, который в 1838 году снова перенизан с прибавкою благотворительного жемчуга и вместе с прежним положено оного сто сорок четыре золотника. Между жемчугом на сей убрус положено аквамаринов, топазов, страз и других камней значительное количество...» (Мордвинов И. П. Тихвинская старина. Сборник материалов к истории города Тихвина и Нагорного Обонежья (современного Тихвинского уезда). Новгород, 1911. С. 44).
[xvii] ГИАНО. Ф. 716. Оп. 1. Д. 4. Л. 5.
[xviii] [Бередников Я. И.]. Указ. соч. С. 178.
[xix] ГИАНО. Ф. 716. Оп. 1. Д. 4. Л. 6.
[xx] ПФА РАН. Ф. 345. Оп. 3. Д. 29. Л. 13-14.
[xxi] Подлинных документов, свидетельствующих о многолетней тяжбе жителей Старой Руссы о возвращении иконы, сохранилось крайне мало. Выдержки из них приведены выше. Поэтому путеводной нитью здесь остаются труды иеромонаха Сергия (Усинина), указавшего, что вопрос о возвращении святыни старорусские граждане поднимали и в 1806 году, но также безуспешно. В феврале 1808 года архимандрит Старорусского Спасо-Преображенского монастыря Моисей обратился с соответствующим отношением в местную городскую думу, что якобы нашло поддержку в лице Новгородского и Санкт-Петербургского митрополита Амвросия (Подобедова), но икона также осталась на прежнем месте. Вскоре грянула Отечественная война 1812 года... Вернуть Старорусскую икону из Тихвина старорушане пытались и в 1830 году, ходатайствуя перед самим Императором Николаем I. Их просьбы оказались тщетными, чему виною стали сами жители этого городка, устроившие в 1831 году в Старой Руссе некое «возмущение». Понятно, что Империя, словно растревоженный улей, залечивала последствия декабрьского бунта, и любое движение в народе воспринималось властями в штыки.
[xxii] Мордвинов И. П. Указ. соч. С. 46.
[xxiii] Сергий [Усинин], иеромонах. Указ соч. С. 11.
[xxiv] Там же. С. 11-12.
[xxv] Там же. С. 12.
[xxvi] Согласно упоминавшемуся здесь письму архимандрита Иллариона (Кириллова) академику Я.И. Бередникову первоначально жители Старой Руссы намеревались «оную икону возвратить им из Тихвина в Старорусский собор, а не в монастырь» (ПФА РАН. Ф. 345. Оп 3. Д. 29. Л. 13).
[xxvii] Перенесение Старорусской чудотворной иконы Божией Матери // Прибавление к Церковным Ведомостям. 1888. № 37. - С. 1022-1023.
[xxviii] Сергий [Усинин], иеромонах. Указ. соч. С. 15.
[xxix] ОПИ НГОМЗ. Ф. 11. Д. 68. Л. 4.
[xxx] РГИА. Ф. 796. Оп. 205. Д. 474. Л. 6 об.
[xxxi] Сергий [Усинин], иеромонах. Указ. соч. С. 22.
[xxxii] Там же. С. 23.
[xxxiii] Там же. С. 26.
[xxxiv] Там же. С. 15.
[xxxv] Там же. С. 14-15.
Список сокращений
ГИАНО - Государственный исторический архив Новгородской области
ПФА РАН - Санкт-Петербургский филиал архива Российской Академии наук
ОПИ НГОМЗ - Отдел письменных источников Новгородского государственного объединенного музея-заповедника
РГИА - Российский государственный исторический архив