Митрополит
Питирим
на кафедре с 1664 по 1672 гг.,
впоследствии
Патриарх Московский и всея Руси
† 1673 г.
После кончины митрополита Макария Новгородская святительская кафедра оставалась праздною около полутора лет. Время это было очень смутное для нашей церкви, так как в это время произошла окончательная размолвка между царем Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном. Никон был тогда уже вовсе удален от дел управления и жил в 40 верстах от Москвы в сооруженном им Воскресенском монастыре, и потому говорится в летописи о Питириме, что он «преведен волею царя и по благословению всего освященнаго собора, промеж патриаршества». «Лета 7172 (1664), – сказано там, – августа в 6 день, на праздник Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, повелением благовернаго и благороднаго и Христолюбиваго государя нашего царя и великаго князя Алексея Михайловича, всея великия и малыя и белыя России самодержца, и по благословению преосвященных митрополитов, архиепископов и епископов и всего освященнаго собора, промеж патриаршества, преведен великий господин преосвященный Питирим митрополит Сарский и Подонский на высочайший престол богоспасаемых градов Великаго Новаграда и Великих Лук. А приехал на свой святительский престол во 173 (1665) году, октября в 1 день на праздник честнаго и славнаго Покрова Божией Матери». Новгородцы были весьма рады прибытию владыки и сделали ему торжественную встречу. «Встречали Питирима, – говорит летописец, – из соборныя церкви со кресты архимандриты и игумены, и протопопы, и весь освященный собор, и боярин, и дьяки, и дворяне, и вси православные христиане Великаго Новаграда, у Знамения Пресвятыя Богородицы на Ильине улице; и того дни преосвященный Питирим митрополит в соборной церкви молебен пел и воду святил и Божественную литургию служил, и с тою святынею к великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу... отпустил соборнаго попа Ермила да дьякона Петра; и того же дни у митрополита в Софейском дому, в посольской полате, стол был на боярина и на властей и на всех гражан» .
О происхождении и воспитании Питирима у летописца не обретается никаких сказаний; но известно, что он родился «в богоспасаемом граде Суздале», был женат и имел сына. Лишившись жены, он вступил в обитель боголепного Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и великого чудотворца Евфимия, принял здесь пострижение и был возведен в сан архимандрита; а потом был настоятелем «пречестныя великия обители боголепнаго же Преображения, иже на Москве зовомый Новый»; отсюда он был взят в 1655 г. и хиротонисан в митрополита Сарского и Подонского, или Крутицкого; состоял в этом сане на Крутицах 9 лет без 6 дней, в продолжение этого времени был блюстителем великия соборныя и апостольския церкви и «ведал дом патриаршеский 6 лет без дву месяцов».
Пока Никон занимал первосвятительский престол, Питирим состоял при нем в качестве викария, исполнял все его поручения, а, за отсутствием Никона, как это было во время моровых поветрий, когда он уезжал из Москвы для сохранения царского семейства от губительной заразы, заменял его место и «был угождающим Никону». Так, в 1656 г., когда Никон отправился в Иверский монастырь для освящения вновь устроенного в нем каменного храма и вез с собою Иверскую икону Божией Матери, списанную с Афонской, Питирим был уже там и вместе с Макарием, митрополитом Новгородским, торжественно встречал Никона с привезенною святынею и участвовал в торжественном освящении нового храма.
Но вот в 1658 г. Никон, вследствие изменившихся между ним и царем дружеских отношений и видя явное к себе пренебрежение в царедворцах, оставляет Москву. Призывает к себе Питирима и, сказав, что «на время» удаляется в свой Воскресенский монастырь, поручает ему до своего возвращения заведовать в качестве наместника патриаршими делами с тем, однако ж, чтобы по важнейшим делам сносился с самим патриархом. С этого-то времени отношения Питирима к Никону видимо изменяются. И вот факт, которому не легко верится, но о котором упоминает история. Проживая год с небольшим в уединении Воскресенского монастыря, Никон вздумал отправиться в устроенный им Крестный монастырь. Сопровождать его туда вызвался один иеродиакон Феодосий, прибывший сюда из Москвы и сказавшийся гонимым от митрополита Питирима за приверженность к Никону. Никон принял его и приблизил к себе. Но в Крестном монастыре поведение Феодосия показало в нем человека крайне подозрительного. При допросе он сознался, что подослан отравить патриарха. Чаша с отравой была уже выпита Никоном. Но Господь, сохранивший святителя невредимым от подобной опасности еще в отрочестве, не допустил ему умереть и теперь. Об этом обстоятельстве писал сам Никон Паисию Лигариду: «Есмы в большой кручине и болезни, правда Божия от смертной отравы нас сохранила, но ради грехов моих допустил Бог доткнутися ей внутренним моим, и для того мучимся тою злою порчею, и чаем, что не долго житие будет». Потом писал он о том же и Зюзину: «Ныне о себе писать нечего, кроме болезней и скорбей многих: едва жив в болезнях моих. Крутицкий митрополит да Чудовской архимандрит прислали дьякона Феодосия, жившаго у Крутицкаго с многим чаровством меня отравить. И он, было, отравил, да едва Бог помиловал: «безцем камнем и индроговым песком отпился»... Никон отправил Феодосия к царю вместе с письмом о злых его умыслах. В Москве Феодосий сперва не хотел признаться в своем покушении на жизнь патриарха; а потом заявил, что он с портным Тимошкою виновен во всем том, о чем писал Никон царю, что будто его послали митрополит Питирим и Чудовский архимандрит Павел и посулили ему за то Новгородскую митрополию.
Чье на самом деле было это орудие – исследование не открыло, да подробнейшего исследования дела и не было. Заслуживает, однако ж, особенного внимания то обстоятельство, что после неудавшегося покушения на жизнь Никона Питирим уже открыто становится на сторону первейших его недоброжелателей и жесточайших врагов. И это ясно сказалось на соборе 1660 г., собранном для обсуждения поступка Никона, оставившего патриаршеский престол, и для избрания нового патриарха, о чем поднял вопрос первый же Питирим. Он вместе с Салтыковым и Трубецким представил царю, что церковь остается без верховного пастыря и что поэтому неотложно необходимо избрать нового патриарха. На соборе присутствующие разделились на несколько партий: одна стояла за то, что на место самовольно удалившегося Никона следует избрать нового патриарха, с дозволением Никону священнодействовать по-архиерейски в своем монастыре, другая находила возможным возвратить Никона на патриаршеский престол, как не отказавшегося от святительского сана; третья присуждала Никона за самовольное оставление престола и невозвращение на оный в течение года и 7 месяцев не только к низложению, но и к извержению из священного сана. Во главе этой партии стоял митрополит Питирим, который так усердно хлопотал об извержении Никона, кажется, в тех видах, что с низложением его сам надеялся быть патриархом, как и был, хотя недолго и не в то время, когда хотел. Он-то со своими сообщниками настоятельно утверждал на соборе, что Никон, будто бы не дослужив литургии, оставил престол с клятвою никогда на него не возвращаться, хотя на самом деле этого и не было, о чем свидетельствовали Сербский митрополит Михаил, архимандриты и все участвовавшие в служении с Никоном в последний раз в праздник Положения ризы Господней. Потом, когда тем же собором поручено было Питириму управление всеми делами патриаршего престола, он, вступив таким образом во все права патриарха, перестал поминать имя Никона при богослужениях, запретил это делать и во всех российских церквах, под угрозой строжайшего наказания церковного и гражданского, и стал становиться при богослужениях на патриаршее место. Наконец, на соборе 1666 г. Питирим, бывший тогда уже митрополитом Новгородским, не стесняясь присутствия самого царя, восточных патриархов и сонма архиереев греческих и русских, вместе с Рязанским митрополитом Иларионом и Мстиславским епископом Мефодием наперерыв друг перед другом осыпали Никона всякою бранью и спешили обвинить его перед собором в клятвенном оставлении престола, самовольном низвержении Коломенского епископа Павла и суровом обращении с паствою. Это было в первое же заседание собора 1-го декабря. То же самое повторилось и во 2-e заседание 5-го декабря. Те же – Иларион, Мефодий и во главе их Питирим – грубою и дерзкою бранью осыпали Никона, по словам очевидца, «яко зверие дивии, обскачуще блаженнаго Никона, рыкающе и вопиюще нелепыми гласы в безчинно всячески кричаху лающе».
Вообще в печальной истории Никона, как в низложении его, так и извержении из священного сана, митрополит Питирим был одним из главных действующих лиц, и, к укоризне своей, пылая злобою, он беспощадно гнал и преследовал низвергнутого первосвятителя и после уже того, как он находился на месте своего заточения. Что первоначально вызвало в Питириме неприязнь к Никону после того, как он оставил его своим наместником в Москве, объяснить трудно; но причиною последующей непримиримой вражды, полагать надобно, послужили следующие обстоятельства. В 1662 г. Никон, проживавший в Воскресенском монастыре, был извещен, что Питирим в неделю Ваий совершал вместо патриарха торжественное шествие на осляти, что он же без ведома патриарха назначил и хиротонисал епископа в Оршу и Мстиславль Мефодия и что потом назначил его местоблюстителем Киевской митрополии, подвластной в то время Константинопольскому патриарху. Тогда он (Никон) торжественно провозгласил ему в неделю православия отлучение от церковного общения. Такой поступок Никона крайне возмутил тогда не одного Питирима, но и весь синклит и вызвал серьезные соборные рассуждения, имевшие неприятные последствия для Никона. Затем Никон в грамоте, которую посылал к Константинопольскому патриарху Дионисию, описывая современное незавидное положение русской церкви и жалуясь на неправды к нему царя и царского синклита, тут же особенно распространился о Питириме, Мефодии и Паисие Лигариде.
Грамота эта читалась на соборе. Наконец Никон на соборе, куда он был приглашен для личного присутствия при разборе его дела, объявил Питирима злейшим своим врагом и просил об удалении его из собрания вместе с Павлом Сарским, потому что они будто бы хотели отравить его и удавить. Понятно, что такие действия Никона, хотя они были вызваны поведением самого Питирима, не могли не озлобить последнего, как человека, который с низложением униженного патриарха имел все расчеты на занятие патриаршего престола.
Что же касается деятельности Питирима как митрополита Новгородского, то о ней имеются следующие сведения: в 1666 г. Питирим более полугода присутствовал и первенствовал на соборе русских архиереев до прибытия восточных патриархов. Собор этот был созван царем Алексеем Михайловичем по вопросу о расколе и для суда над раскольниками. Первое заседание сего собора было не более как предварительное и подготовительное к последующим заседаниям. На нем отцы собора постановили: прежде чем начнут судить других за уклонение от православия в раскол, соиспытать и совопросить о том же друг друга любовно между собою, чтобы не пришлось кому-нибудь из них услышать: «Врачу, исцелися сам...» (Лк. 4, 23). И потому первее всего каждый из архиереев прочел во всеуслышание символ православной веры, и когда увидели, что все они в исповедании символа согласны и единомысленны, то предложили еще друг другу дать ответы на приготовленные вопросы. Новгородский митрополит Питирим первый написал свои ответы, что он признает и исповедует православными и всех греческих патриархов, и употребляемые ими богослужебные книги, и Московский собор 1652 г., бывший в царских палатах, и собственноручно подписал свое исповедание. Последуя его примеру, подобные же ответы написали и все прочие архиереи.
Второе заседание собора, состоявшееся 29 апреля, открыто было речью царя, в которой он при виде собравшихся архипастырей своей земли выразил свою радость, но вместе и скорбь при воспоминании о том, что понудило его созвать их. Изобразив яркими чертами положение раскола в России, царь умолял присутствующих со всем тщанием заняться этим делом, чтобы за свое нерадение и небрежность не отвечать им пред Богом в день Страшного Суда, а о себе свидетельствовал, что он готов положить за церковь Божию все свое и самого себя. Затем он представил на собор Уложение восточных патриархов о патриаршестве в России (Хрисовул) – книгу, которая служила для Никона руководством в исправлении всех церковных беспорядков его времени, и сам, прочитав ее, спрашивал отцов собора: «Так ли веруют и исповедуют архипастыри русской церкви?» На речь царя речью же от лица собора отвечал Новгородский митрополит Питирим. «Благодарим Бога, – говорил он,– благоволившаго даровать церкви своей такого ревностнаго стража и поборника; благодарим самого государя, величая его вторым Константином, истинным расширителем православия, верным слугою Христовым, теплым рачителем кафолическия веры»; свидетельствовал, что все собравшиеся архипастыри веруют и содержат символ веры и все догматы точно так, как прочитано государем в книге Хрисовул, (…) и что готовы употребить все меры против врагов церкви, при пособии крепкой царской десницы.
С третьего заседания начался суд над лицами, которые подозревались в противлении церкви и в принадлежности к расколу. Всех таковых заседаний было 11. И к чести собора, на котором первенствовал митрополит Питирим, нужно сказать: он не ограничился тем, что допрашивал расколоучителей, а обличал их, вразумлял, убеждал обратиться к церкви, нередко выслушивая и обсуждая самые их сочинения, и признал нужным составить для верующих особую книгу и в ней опровергнуть все главные основания раскола, как они изложены были в двух наиболее обширных раскольнических сочинениях того времени – в челобитной попа Никиты и в свитке попа Лазаря. Между прочим, собор не раз обращал свое внимание и на Соловецкий монастырь по делу раскола и положил отправить для вразумления бунтующей братии архимандрита Ярославского Спасского монастыря Сергия. При отъезде Сергия туда митрополит Питирим, к епархии которого принадлежал Соловецкий монастырь, вручил ему грамоту и от себя поручил ему обозреть Соловецкую библиотеку и взять из нее под расписку книги, какие окажутся годными для собора.
Когда приехали в Москву (2 ноября 1666 г.) восточные патриархи, встречу им делал митрополит Новгородский Питирим в Успенском соборе. Затем Питирим присутствовал при разбирательстве дела о Никоне и показал себя, как мы сказали ранее, жесточайшим врагом Никона.
Возвратившись из Москвы (в 1667 г.) с большого Московского собора, Питирим последующие годы своего святительства посвятил исключительно своей пастве; и вот его деяния, которыми он оставил по себе память в Новгороде: 10 июня 1667 г. он открывал мощи преподобного Нила Столобенского. Поводом к сему послужило следующее обстоятельство: повелением царя Алексея Михайловича и митрополита Питирима приступили к строению нового храма в Столобенской обители, в честь Богоявления Господня, и когда начали копать рвы, за полсажени от того места, где была гробница преподобного, сама собою осыпалась земля и объявились святые мощи. Гроб совершенно истлел, а мощи сохранились нетленно, подобно крину, цветущему в вертограде. С неизреченною радостью и подобающею честью братия соборно вынули их из-под земли и, положив в новую гробницу, поставили на том же месте. Поспешили уведомить о том царя и митрополита, и повелено было устроить для них благолепную раку, как и прочим чудотворцам, и поставить их в церкви Покрова Богоматери, доколе не соорудится Богоявленская. Тогда же запретил Питирим инокам Столобенской обители держать в кельях хмельное питье.
В 1668 г. Питирим узнал, что в Верховижском уезде богослужение отправляется по старопечатным книгам, на просфоры кладут печати не четвероконечного креста, а инде не отправляют богослужения и проч.; чтобы уничтожить эти беспорядки, он послал грамоту Тихвинского монастыря архимандриту Ионе о высылке в митрополичий судный приказ тихвинских посадских попов, совершавших литургию на просфорах с крестами старой печати, и об отсылке просвирен в тамошний девичий монастырь под начал. «Ведомо учинилось нам, – писал он в грамоте, – что на Тихвинском посаде попы детей своих духовных и иных всякого чину людей божественных и пречистых Христовых Тайн причащают просвирами старыя печати крестом, а не новыя четвероконечныя печати крестом; а иные многие всяких чинов люди и не постились... и на исповеди не бывали. И ты бы, как ся наша грамота придет к тебе, тех попов отказал от службы; а, отказав, велел тех попов дать на крепкия поруки с записьми, и за поруками прислал к нам в В. Новгород с провожатым Тихвина монастыря... и к нам о том отписал... а отписку велел подать и служке теми попами явитись в нашем судном приказе. А которых церквей просвирни те просвиры пекли и печатали старых печатей кресты, и ты б тех просвирен отослал в Тихвинский девичь монастырь под начал, и велел их держать в Тихвинском монастыре, скованных, на цепях – до нашего указу».
Сохранились и еще две грамоты Питирима к тому же архимандриту Ионе от 24 июля 1668 г. и от 11 января 1669 г. относительно вдовы Овдотьи Ивановой, жены Кобылиной, и ее детей, нанесших оскорбление духовному отцу.
В первой грамоте митрополит Питирим предписывает архимандриту Ионе «учинить крепкий наказ Пашского Кожельского погоста попом Ульяну Иванову, да Ондрею Ортемьеву, и около того Кожельского погосту в монастырех игуменом и строителем и черным попом, и в погостех и выставках попом, и дьяконом и церковным причетникам, чтоб они ко вдове Овдотье Ивановой жене Кобылиной, и к детем ее к Гаврилу и Тимофею к Ивановым детем Кобылина ж и к людем ее и ко крестьяном, со всякими церковными потребы в домы их не приходили, и в церковь их и их жен и детей не пущали, и приношения от них в церкви не принимали, а буде которых монастырей игумены, строители, черные попы, или которых погостов попы и дьяконы нарушат это запрещение, то те будут в жестоком наказанье и в духовном запрещении».
Такой строгой епитимии подверглась Кобылина с детьми из-за того, что «во 176 г. июня в 30 день писали поп Улиан Иванов и Ондрей Ортемьев с причетниками на Гаврила и Тимофея Кобылиных и на их людей, что Гаврила при сторонних понятых людех попа Улиана за бороду драл, а брат его Тимофей хотел убить чеканом до смерти и впредь на него попа Улиана и на всех церковных причетников они, Гаврила и Тимофей, похваляются смертным убийством и на домы их всяким дурном и, приходя на погост с оружием, безпрестанно и всякою неподобною бранью их бранят».
Второю грамотою Кобылина с детьми разрешается от церковного отлучения вследствие челобитной и отписки, поданной в 177 г. (1669) декабря в 22 день. «И в нынешнем во 177 г. [1669] декабря в 22 день писал ты, сыну, к нам и прислал под отпискою своею заручные челобитные Пашского-Кожельского погосту попов Улиана да Ондрея, да Ивановской жены Кобылина вдовы Овдотьи с детьми с Гаврилою да с Тимофеем; и мы, слушав твоей отписки и челобитных, к Ивановской жене Кобылина вдове Овдотье с детьми, Кожельского погосту и околных погостов попом, в дом их, со всякими церковными потребы приходить велели. И как к вам ся наша грамота придет, и вы б Кожельского погосту и околных погостов попом и церковным причетником к Ивановской жени Кобылина ко вдове Овдотье с детьми и к людем их и ко крестьяном, со всякими церковными потребы в домы их приходить и в церковь их пущать велели, по-прежнему».
В 1670 г. 20 августа Питирим исходатайствовал у царя освобождение монастырей от некоторых пошлин, а к Юрьеву приписал два ближайших монастыря – Горнешский-Спасский и Пантелеимонов.
В 1671 г. к отличиям, пожалованным в 1665 году патриархами — Антиохийским Макарием и Сербским Гавриилом – Новгородскому Антониеву монастырю, митрополит Питирим грамотою, пожалованною 10-го мая, присовокупил еще и позволение каждения по примеру иных архимандритов; а 10-го генваря 1672 г. настольною грамотою дозволил архимандриту Иверского монастыря, построенного Никоном, «служить на ковре, в шапке, с по́лицею, сулком и рипидами и с осенением».
В последние два года святительства в Новгороде Питирим возвел несколько новых зданий на архиерейском дворе и перестроил некоторые церкви, пришедшие от времени в ветхость. Так, в (178) 1670 г. «в дому Премудрости Божии разобраны судный каменный приказ, и на том месте построены два приказа, судной да духовной, на жилых подклетах, каменные ж; а потом состроены вновь на домовой обиход погреб да ледник каменные, от суднаго да от духовнаго приказов подле городовые стены к каменным поварням, а наверху над тем погребом и над ледником построены сушила каменные ж; а то каменное дело построено во едино лето». В следующем (7179) 1671 г. «в дому Премудрости Божии Софеи разобрана до церковныя подошвы вся старая церковь Петра митрополита Московскаго и подле тое церкви разобраны же все до средних сводов древние кельи Никиты епископа Новгородскаго чюдотворца и за помощию Божиею... церковь Петра митрополита Московскаго… вновь состроена на тех же вратех в ширину и в вышину пред прежним больши, и около тое церкви устроены со всех стран каменные же паперти с великими красными окнами, и кельи чюдотворца Никиты епископа Новгородскаго, и тех келей сени каменные ж, и казенная палата с сенми вново состроена, в едино сие лето». А потом в том же году разобрана ветхая церковь Богоявления Господня, что «на владычне дворе, против соборные церкве Премудрости Божии, и построена вновь на вратех, что подле соборные церкви... и подле церкви Иоанна Златоустаго вновь каменные ж паперти с красными болшими окнами и под папертми жилые полаты, и устроися во едино лето». В последний (180) 1672 г. «в дому Премудрости Божии состроены вновь, от Никитских полат к городовой стене, квасная поварня да погреб и ледник каменные питейные с выходы, а наверху погреба и ледника состроена каменная келия и с сенми, и устроена во едино лето».
Особенно же Питирим обогатил Софийскую ризницу богатыми облачениями – святительскими и священническими и для прочих соборных служителей. «Сей великий господин, – говорится в летописи, – преосвященный Питирим митрополит В. Новаграда и В. Лук построил архиерейскаго облачения, жемчужнаго и шитаго, аксамитнаго и бархатнаго и отласнаго и обьяриннаго, золотнаго и серебренаго, в ризницу, и соборные церкви Премудрости Божии протопопу и ключарем и попом ризы, и диаконом и подъяконом и подъяком стихари праздничные и воскресные, и понихидные и вседневные, бархатные и отласные и обьяриные золотные и серебреные разных цветов, с драгими оплечьи, и гладкие бархатные ж и отласные и камчатные разных же цветов, велми много; а построено сие облачение его архиерейским тщанием, ради церковнаго украшения. А что какого церковного и домового всякого строения, и тому всему строению книги в дому Премудрости Божии в казенном приказе».
Новгородскою епархией Питирим управлял 7 лет и 11 месяцев без 6-ти дней и потом, в 1672 г. (7180) в 7 день июля, «изволением великаго государя царя и великаго князя Алексея Михайловича... избранием и прошением Российских иерархов и всего освященнаго собора и молением государского синклита был возведен (без рукоположения, как это делалось прежде) на превысочайший патриаршеский престол Московскаго государства, в день недельный».
На патриаршеском престоле был Питирим очень недолго – и всего 8 месяцев. Болезненный и престарелый, он 19 апреля 1673 г. «изволением Божиим преселися в вечный покой».
После Питирима осталась духовная грамота (завещание), писанная им, по всей вероятности, незадолго до возведения его на патриаршеский престол, который, как видно из грамоты, в это время был праздным. Грамота эта небезынтересна. В ней Питирим, после рассуждения о неизбежности смертного часа и о приготовлении к переходу в вечность, преподает всем прощение и благословение, и сам просит прощения у всех тех, кого обидел в епархии Сарской и Подонской, в епархии патриаршестей, во время между патриаршества, когда вручено ему было иметь блюстительство святого престола и, наконец, в епархии Новгородской; благодарит царя и всех, кто ему благодетельствовал; поручает царю попечение о храме Святой Софии и его служителях и просит избрать достойного ему преемника; преподает наставление любезнейшим чадам своим в Дусе Святе, чтобы постоянно бодрствовали над собою, помня, что час смерти неизбежен и неизвестен; в заключение завещания пишет, что он душу свою вручает Господу, а тело просит предать земле в Спасо-Евфимиевом монастыре, в Суздале.
Мы помещаем здесь эту грамоту (завещание) в выдержках и как выражение христианских чувств и верований Питирима, и как образец тогдашнего церковного витийства.
«Во имя святыя единосущныя, животворящия, нераздельныя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа» – так начинается грамота. «Аз раб Божий, смиренный Питирим митрополит В. Новаграда и В. Лук, помянув и во уме моем разсудив оное избранного сосуда Христова св. ап. Павла истиннейшее ко евреом написанное слово: «яко лежит человеком единою умрети, потом же суд», ужаснувся неготовности моея, устрашихся лености и уныния... вострепетах, яко чрез вся дни живота моего... в лености и небрежении спасения моего жих, аки никогда даже имея умрети; забых реченного псаломником: «человек яко трава, дни его яко цвет сельный, тако отцветет»; уподоблься девам буим, не стяжах елея в сосуд души моея... и ничтоже приплодотворих в житница нескончаемыя вечности. О сих страхом велиим объят быв, Божиим дарованием, воспрянув мало от сна уныния моего, уже солнцу жизни моея приближающуся на запад свой, уже торжищу разрешити ми ся хотящу, уже часу дне моего единомунадесяте сущу, уже цвету бытия моего отпадшу безплодно и телеси моему ко увядению, паче же яко траве к посечению смертною косою приближшуся: тогда, убо, возвратихся на страсть жаления и покаяния, егда ми унзе терн последняго бедства и страха, егда болезни смертныя обыдоша мя и вся силы плоти моея не угодны начаша быти к деланию заповедей Божиих. Обаче и о сем радуюся, яко и у врат смертных ставшу ми, Господь просвещение мое и Спаситель отрясе мрак души моея, и даде ми прозрети и увидети яму гробную; уже ми погребательная уготовляема, и нозе изнесших ко гробу братию мою готови суще и мене грешнаго износити; радуя же ся благодарю Господа, помиловавшаго мя милосердием своим и давшаго ми время на покаяние, еже аще и мало есть на оплакание множества и величества грехов моих, обаче не отчаяваюся о спасении моем, взирая на величество щедрот Божиих... Уповаю на благоутробие Божие, яко им же образом благоволи простити блудницу... Ахава... мытаря... Манассию... разбойника... тако и мене грешнаго и окаяннаго раба своего... по велицей милости своей и по множеству щедрот своих простит и помилует ныне в последнюю годину жизни моея истинно кающася о всех гресех моих... Уповаю, яко рекий иногда жене грешнице: «Вера твоя спасет тя, иди в мире», тожде речет и мне грешному, дел убо благих не сотворшу, но веру истинную невредно соблюдшу. Аз бо о вере, яже есть дар Божий, надежно похвалитися дерзаю: ибо ту, Божиею благодатию, яко во святом крещении усты восприемника моего исповедах, и потом во время поставления моего во архиерейство писанием исповеданну предах, тако неизменно, непреложно и не отъятно, до кончины живота моего соблюдаю; не точию тыя 12 составы веры св. символа, но и вся узаконения от св. апостол и отец поданная... и св. соборы... ухваченная, в тому и вся предания от церкви матери нашея верно хранимая, лобзаю, держу... и соблюдаю, противная же церкви суемудрствующия, яко святии отцы прокляша, и аз проклинаю. А понеже немощию и страстми человеческого естества одержим бе, вся дни живота моего, не лет ми бяше не страдати человечески, согрешения весма угонзнути не точию Творцу моему и Богу, но к тому и противу ближним моим: убо не оставляю и тех моих злых деяний покаяния кроме, но о всех согрешениих моих вседушно каюся, вся вы обще, православные христиане, смиренно молю, яко да оставите ми согрешения моя, а Отец ваш небесный оставит вам согрешения ваша; аз же многогрешный от смиреннаго моего лица всем вам подаю прощение, мир и благословение».
После приведенного рассуждения о часе смертном и готовности к нему Питирим благословляет государя – царя Алексея Михайловича, царицу Наталию Кирилловну и всех (поименно) членов царского семейства, просит у них прощения и потом говорит: «С нижайшим главы моея до стоп ножных преклонения, прошу прощения и благословения у великаго господина отца нашего святейшего (имя рек) патриарха Московского и всея России». «А сотворшим, – продолжает далее, – моему смирению милость в нуждах моих, или в скудости, или в трудех, или в путном хождении, или в коей-либо потребе, всещедрая десница Вышняго да воздаст зде сторицею и в будущем веце вечная да воздарствует благая». Сказав потом, что он отходит «в дом своея вечности, дом св. Софии и всех его служителей (перечисляя по чинам), работавших с ним Господеви, вручает всемогущему Богу в покров и защищение и благочестивейшему государю царю Алексею Михайловичу и просит его хранить, защищать и снабдевать дом сей со всеми люботрудниками так же, как хранил, защищал и снабдевал во время его святительства, паче же избрать, по отшествии его, преемника ему достойнаго толикия высоты, и тем честный престол украсити и возвеселити, и словесное стадо бодрым пастырем обрадовати». «Чесого, – продолжает далее, – аз от всея души моея чадом моим в Дусе Святе любезнейшим желая, овыми Богослова сие духовное писание словесы заключаю: «Блюдите, бдите и молитеся, не весте бо, когда время будет, бдите на всяко время, вечер и утро, во дне и в нощи, в младости и старости, смерть бо не спит, и оным спящим будит безпрестанно; прилагаю и верховнаго апостола оно увещание: Братие, «трезвитеся, бодрствуйте, зане супостат наш диавол яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити» (1 Петр. 5, 8); будите с мудрыми девами, имеюще светильники ваша украшены, а жених небесный пришед в полунощи отверзет вам двери чертога своего и введет вы в вечную радость Отца своего, еже буди, буди, аминь» (Мф. 25, 1–13).
В заключение своего завещания Питирим пишет: «По отдании всем последняго целования и архиерейскаго благословения, умыслих о мне самом вручение содеяти и временных вещей стяжание, от Господа Бога моему смирению врученное, добре устроити, в славу давшу ми сие, в верное строительство и в пользу грешныя души моея, да никако по моем отшествии распрям виновен буду и розгласию, иже единство любве и союз дружества должен есмь утверждати; в первых, убо, вручаю душу грешную Господу Богу моему, создавшему ю, моля его божественное благоутробие, яко да благоволит, яко образ неизреченныя славы сий, милостиво прияти и в селеньях светлых с праведными вчинити; посем тело мое окоянное отдаю общей всех матери-земли, от нея же взято бысть, и желаю, да будет погребено в богоспасаемом граде Суждале, в обители боголепнаго Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, и в чюдесех просиявшаго преподобнаго и богоноснаго отца нашего Евфимия Суздальскаго чудотворца».
Однако завещание Питирима о погребении его в Суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре на месте его иноческого обещания не было исполнено. Он погребен в Москве в Успенском соборе, где погребены и его предшественники, кроме Никона. Видно, считали неприличным погребение патриарха где-либо, кроме храма Успения.
