Память его празднуется месяца марта в 25-й день, месяца июня в 29-й день и месяца сентября в 24-й день

 + 1581

При державе великого князя Василия Иоанновича и при архиепископе Великого Новгорода и Пскова Серапионе родился в пределах Псковских, в селе Видеребье, сей преподобный в 1507 г. от благочестивых родителей Филиппа и Анастасии, и во святом крещении наречено ему было мирское имя Никон. От раннего возраста привержен он был к церкви и просил родителей своих отдать его в научение Божественного Писания, моля Господа Иисуса, да даст ему благой разум, и так открылся ему путь к душеспасительному познанию, постигнув обманчивость жития сего, единого Христа возлюбив и себя предуготовил ему жилище. Брат его Арсений, восприявший иночество, показал ему первый пример отречения от мира.

В селе их была церковь во имя Святителя Николая, и туда часто притекал отрок, умоляя угодника Божия, да не попустить ему погрязнуть в многострастном море. Отроческих игр и глумлений он всегда чуждался и не любил красивых одежд, имея пред собою всегда, еще в юные годы, постоянно страх смерти, как бы уже пред его глазами стоявшей. Взирая на честные иконы святых, ревновал он подражать их житию. Благодатиею Божиею явились и новые руководители отроку Никону, которые указали ему места пустынные в окрестностях Пскова, где некогда подвизались преподобные отцы Евфросин и Савва, коих нетленные телеса во свидетельство праведной их жизни подавали многие исцеления.

Одушевленный посещением их обители, семнадцатилетний юноша Никон по смерти отца своего начал убеждать скорбящую мать оставить все временное для благ вечных и посвятить имение свое Богу, отдав его частью в церковь, частью же в помощь нуждающимся. По совету сыновнему и мать восприяла иноческий образ, в котором благоговейно скончалась. Преподобный же юноша, уже ничего не имущий, пошел во град Псков, где обошел все обители иноческие и поклонился опять в пустыне мощам святых Евфросина и Саввы, как хлебом духовным питая алчущую душу свою их житием. Много скорбел он, что не довольно изучил разум божественных писаний, и для сего единственно возвратился опять во Псков. Там нашел одного благоговейного человека, по имени Филипп, к которому вошел в дом для услужения, и, несмотря на озлобления от его домашних, пребыл постоянным в своем труде. Филипп, снисходя к его усердному желанию, отдал его в науку одному опытному учителю во Псков, и Господь, услышав усердную молитву раба своего, отверз ему взоры мысленное, дабы уразумел тайны Божественного Писания.

Однажды в храме, услышав слово евангельское: «Приидите ко Мне вси труждающиеся и обременении, и Аз упокою вы» (Матф. 11.28), весь был он пленен Духом Святым, дабы идти вслед Владыки своего Христа и уклониться от суеты мира сего. Вспомнил он и псаломное слово Царя Пророка: «Се удалихся бегая и водворихся в пустыни. Чаях Бога спасающего мя от малодушия и бури» (Пс. 54. 7-8). Услышав от некоторых людей, что есть место весьма пустынное, вдали от всякого населения, исполненное только лесами и болотами, пожелал там водвориться на уединенный подвиг. Он попросил одного боголюбивого человека, по имени Феодора, указать ему сие место, на реке Демьянке, между Псковом и Порховом (в этих местах, между Псковом и Порховом, в деревне Кудрово, родился и жил до 11 лет, а затем переехал в город Порхов ныне преставившийся протоиерей Софийского Кафедрального собора Великого Новгорода отец Анатолий Малинин. Он рассказывал нам о крестном ходе в день памяти преподобного пустынника из города Порхова в Никандрову пустынь в начале 40-х гг., когда преодолевали расстояние в 10 км, шли с песнопениями, хоругвями.  – Сост.), и тот с радостью пошел с ним в пустыню. Они поставили посреди лесов малую хижину, где несколько дней провели в молитве, потом опять возвратился преподобный юноша во Псков. По своему обычаю, взошел он в церковь Богоявления Господня, где любил молиться, и просил Господа утвердить ум его, дабы устоять в подвиге. Там услышал он глас, исходящий к нему из алтаря: «Никон, раб мой, иди в пустыню, которую я указал тебе для твоего спасения, там обрящешь себе покой и живот вечный. Просияет по тебе пустыня сия, и приходящие почерпнут там благодать мою, и о памяти твоей возрадуются». Вняв таинственному гласу, как стрела пернатая, устремился в радости духовной юноша прямо из храма в пустынный путь свой. Дорогою встретился ему юродивый Псковский, блаженный Николай, который возвестил предстоящие ему страхи и искушения от лукавых демонов и человеков. Но не устрашался мужественный юноша и, достигнув пустыни, укрепляемый Духом Святым, провел там многие годы неисходно, совершая заповеди Божии в посте, молитве и непрестанном бдении.

Когда, однако, распространилась молва о святой его жизни и, несмотря на пустынное место, начали стужать (Стужаю – докучаю, наскучиваю, досаждаю, тревожу, беспокою, смущаю С.680) ему посещением, преподобный, избегая славы человеческой, оставил, хотя и с плачем, любимое уединение и возвратился в Псков. Увидя его изможденным от постнических трудов, умилился о нем благоговейный Филипп, у которого он некогда проживал, и принял его опять в дом свой. Когда же узнал от него, что желает облечься в ангельский образ, отвел его в обитель евангелиста Иоанна, где почивали мощи преподобного Саввы Крыпецского чудотворца. Игумен возбранял юноше постричься, видя его слабым и изнуренным и не полагая, чтобы он был в силах перенести все трудности иноческого жития. Никон же умолял настоятеля исполнить пламенное его желание и, припавши к раке преподобного Саввы, как бы к живому, возгласил ему: «О всеблаженный житель пустыни, отец наш Савва, помоги мне твоими молитвами и, хотя недостоин я, не отринь меня от святой твоей раки, но сотвори и меня общником с труждающимися здесь иноками, да и я прославлю вместе с ними пресвятое имя Божие». Тогда игумен уже не противился более столь неколебимому решению и облек его в иноческий образ, нарекши имя ему Никандр. Преподобный еще более стал преуспевать в добродетели, весь распаленный огнем Божественной Любви, и сделался благоприятным храмом Святаго Духа, непрестанно возбуждая душу свою к хвалению Бога, так что настоятель и братия дивились строгому его житию.

Благоговейные же мужи: Филипп, приведший его в обитель, и Феодор, указавший ему пустыню, – будучи и сами подвигнуты его примером, прияли в той же обители иноческий образ и, там богоугодно пожив, перешли в вечность. Преподобный же Никандр и здесь не мог перенести возраставшей о нем молвы человеческой, он опять удалился в свою любимую пустынь, где пробыл пятнадцать лет, питаясь одним зельем (зелье – трава, зелень, овощ. С.200).

Случилось однажды, по зависти диавольской, что в его одинокую хижину взошли разбойники и ограбили все его иконы, книги и нужнейшую утварь, избив самого немилосердно. Один из них пронзил даже копьем ему ребро. Преподобный Никандр, едва живой, очнувшись от тяжкой боли и видя себя всего обагренного кровью, вознес с рыданием обычную свою молитву человеколюбивому Богу, возблагодарив из глубины души пострадавшего за нас волею на кресте за то, что и его сподобил пострадать за себя. Помолился и о врагах своих, дабы Господь отпустил им согрешения и направил на путь спасения.

Едва кончил он молитву, как уже восстал здоровым, будто ничего не пострадавший. Разбойники же, достигши в дебрях до озера, называемого Демьяно, потеряли дорогу и три дня блуждали около, как слепые, изнемогши от голода. Двое из них очувствовались, сознали вину свою и уразумели, что молитвы старца воспретили им путь. Двое же других ожесточились и даже произнесли на него хулу, но вскоре упали с моста в реку и потонули. Оставшиеся в живых возвратились с раскаянием к старцу и, возвратив ему похищенное, просили молитв его. Никандр отпустил их с миром, взяв с них обещание, чтобы впредь лучше жили.

Молва, распространившаяся о сем чудном событии, опять привлекла посетителей в пустыню Никандрову, и опять бежал он из любимого уединения в прежнюю обитель Крыпетскую. Здесь должно удивляться смиренномудрию святого мужа: когда разбойники оставили его еле живого, он ни во что вменил свои страдания; когда же услышал прославление благих своих дел, вменил сие паче лютого копья разбойничьего и, хотя с горькими слезами, оставил, однако, место любимого своего подвига, дабы не получить ему мзды человеческой вместо Божией.

Жестоко было его жительство и в самой обители, как бы в пустыне. Пять дней в неделю вкушал он сухой хлеб и воду и только по субботам и воскресеньям позволял себе немного вареной пищи. Днем носил воду и дрова для братии, ночью бодрствовал на молитве, а иногда, тайно выходя в лес, до половины обнажал тело свое, чтобы предать его насекомым, доколе не обагрялось кровью. Между тем добровольный страдалец руками прял волну, устами же пел псалтырь и, как неколебимый адамант, простаивал всю ночь под облаком ядовитых насекомых; наутро он прежде всех обретался опять в церкви и после всех из нее исходил, так что все дивились его ревности и смирению.

Братия пожелала иметь его эклесиархом (экклисиарх – церковноначальник, ключарь церковный56 С. 171), и он с любовью принял сию службу, занимаясь в свободные часы сотрением пшеницы для просфор. Таким образом, от чистых рук и сердца приносил чистый хлеб в церковь для совершения Божественного Таинства Евхаристии, с трепетом, при непрестанном размышлении, что самое тело Господа Иисуса будет преломляться за грехи наши под видом приносимого им хлеба. Братия, утешенная его ревностностью, просила игумена, поставить преподобного Никандра келарем их обители, как весьма опытного в иноческом житии. Поставленный на сию новую должность, он принял ее, как бы из рук самого Христа, усердно служа всей братии и памятуя слово Господне: «Иже аще хощет в вас вящший быти, да будет вам слуга» (Матф. 20.26).

Пробыв некоторое время в сей должности и видя, что нельзя в ней избежать молвы и невольных иногда огорчений с братиею, удалился он из обители Крыпецкой на малый остров, отстоявший от нее на три версты, и там, в уединенной хижине, прожил три с половиною года в посте и подвиге. Окрестные жители приходили к нему за советом и пользовались его душеспасительным словом. Ненавистник же добра диавол возмутил против него игумена с братиею: будто преподобный отвлекает от них народ и приношения. Возрадовался такому нареканию Никандр, ибо только и мыслил, как бы удалиться ему от молвы житейской. Нимало не скорбя на изгонявших его, постарался он угодить им скорым послушанием их воле и опять удалился в свою любимую, Богом показанную ему пустыню.

Случилось ему на пути остановиться для ночлега в селе, называемом Локоты, в доме поселянина, который, приняв его гостеприимно, хотел принудить есть и пить, так как это был понедельник сырный. Святой же отрекался от всякой пищи, ибо и этот понедельник соблюдал в посте, как и все прочие. Раздражился против него хозяин дома, и, как случилось, что за несколько дней пред тем, разбойники сожгли дом его соседа, ему пришло на мысль, что и преподобный то же хочет с ним сделать, потому что чуждается его госте-приимства. Хозяин совещался со своими присными, чтобы умертвить пришельца, гнушающегося их пищею, и, действительно, напавши ночью на святого, немилосердно избили его оружием и дреколием. Но Господь не попустил ему погибнуть от руки бесчеловечных, ибо громкий вопль терзаемого услышан был на селе. Множество народа собралось в избу и удержали разъяренных. Внезапно опамятовавшись от жестокого дела, как бы от хмеля, со стыдом просили они прощения у преподобного. Никандр принял от них немного хлеба, дабы показать им, что расстается с ними в мире, и помолился о своих мучителях.

В другой раз, когда утрудившись на пути, лег он отдохнуть в лесу, внезапно увидел над собою двух страшных волков. Поняв лесть бесовскую, преподобный вооружился знамением креста и, ударив посохом по земле, воскликнул: «Отступите от меня все делающие беззакония» (Пс. 1.6.8) – невидимы стали мнимые звери. Невредимо достиг он своей пустыни, где пробыл еще пятнадцать лет, много страдая от бесов и людей, но все одолел слезными к Богу молитвами.

Преподобный получил от Бога дар прозорливости и исцелений посреди подвигов своей пустынной жизни. Некто Петр, по прозванию Юсуков, имевший поместье по соседству его пустыни, на ловле зверей, гнавшись за лосем, нечаянно заведен был в непроходимые дебри, к уединенной хижине пустынника. С молитвою постучался он в дверь. Старец велел ему идти ожидать его у дуба, назвал по имени пришельца и благословил его супругу. Изумился Петр такой прозорливости и стал вопрошать, сколько лет проводит он уже в пустыни. Но преподобный, открыв только свое имя, умолчал о прочем. Тогда пришелец припал со слезами к ногам его и просил, как друга Божия, вымолить ему от Господа разрешение от горького неплодия долголетнего их брака. Никандр отпустил его с миром, возвестив ему о радостном рождении сына.

Другому человеку, по имени Симеон, пришедшему навестить его ради душевной пользы, преподобный предсказал о скором его отшествии из временной жизни и советовал окончить дни в покаянии иноческой жизни. Симеон с послушанием исполнил спасительный совет старца.

Люди, жившие окрест, иногда тайно приходили к хижине Никандровой и всегда слышали, что он молился внутри келии с горьким плачем; но, когда преподобный ощущал приход человеческий, он внезапно умолкал и притворялся спящим, а толкущему в его дверь отвечал, как бы воспрянув от сна. Никто, однако, не заставал его лежащим для отдыха, когда же хотел упокоиться после вечерней молитвы, то сидя засыпал немного. Постоянною пищею его было зелие; и по захождении солнца вкушал он немного сухого хлеба, если его приносили. Во дни же Великой Четыредесятницы принимал пищу только раз в неделю. Ежегодно в пятницу, пред цветною неделею, приходил он во время вечернего пения в Демьянский монастырь и, там приобщившись на другой день Пречистых Таин, возвращался опять на суровое жительство в свою пустыню.

Господь, прославляющий и утешающий своих угодников, повелел святому Александру Свирскому, чудотворцу, явиться преподобному Никандру и укрепить его в подвиге против невидимого врага, который с тех пор уже не смел приступать к нему, но только издали старался возмутить его мечтаниями, или страхованиями шума колесниц и ратного клича, или видением диких зверей. Но все сии страхи и мечты рассеивал преподобный одним знамением креста. Снова явился ему святой Александр, обещая, что Господь освободит его и от таких мечтаний.

Недалеко от пустыни Никандровой жил человек, по имени Назарий, который впал в совершенное расслабление телесное и полтора года не мог двинуть ни одним членом. Во все время своей болезни он непрестанно призывал преподобного, да подаст ему исцеление, и велел нести себя в его пустыню. Увидев же старца, припал к ногам его и, омывая их слезами, просил себе помощи. Старец, исполненный смирения, запретил ему касаться ног своих и, назвав его по имени, сказал, что исцеление может придти к нему не от человеков, а только от Бога. «Помолися обо мне, отче, - воскликнул к нему изнемогающий, - ибо, если отринешь меня, умру здесь пред лицем твоим». Преподобный, сжалившись над ним, велел отнести его в гостиную хижину, стоявшую у дуба, где обыкновенно останавливались приходящие, и велел там немного опочить. Но больной отвечал ему, что во все время продолжительной болезни никогда не мог заснуть от остроты своих мук. Однако Никандр повторил свое повеление, говоря, что приготовил ему теплую келью, предвидя его приход, и там после краткого сна больной откроет ему свой недуг. Старец оградил его крестным знамением и сам заключился на всю ночь в келье своей для молитвы. Болящий, сладко уснув, на другой день встал совершенно здоровым, как будто никогда не болел, и струпы гнойного его недуга, как кора, отпали от его тела вместе с его срачицею, когда стал ее снимать. Такое чудное исцеление совершил над ним преподобный, но не велел никому открывать о бывшем чуде, дабы не пострадал еще более ради своей нескромности. Много других подобных исцелений от него истекало, которые благоговейно записаны в его житии.

Пришел к нему еще один человек, с плачем извещая об утрате своей ослицы, похищенной ворами, и прося возвратить ее. Преподобный отвечал ему, что более подобает скорбеть о похитителях, нежели о похищенной, ибо душа человеческая важнее утраченного скота. Огорчился поселянин мнимым жестокосердием святого и укорил его за то, что более соболезнует грешникам, нежели ему. Никандр же отвечал, что сетует о них потому, что самого себя признает первым из грешников. Однако отпустил его с миром, обещая возвращения похищенного, и, действительно, в ту же ночь прибежала к нему украденная ослица.

Преподобный, видя приближение старости, начал приготовляться к смертному исходу и старался украсить себя еще более к сретению Жениха Христа. За восемь лет до кончины восприял он схиму в Демьянском монастыре. В последние годы часто приходил к нему из города Порхова диакон Петр и много с ним беседовал о пользе душевной. Однажды Никандр, возвещая бывшее к нему милосердие Божие, сказал: «Брат мой, много болел я ногами, но, по благодати Божией, освободился от сей болезни», - и с изумлением увидел диакон, что его тело на ногах согнило даже до костей. Тогда же открыл ему преподобный, что вскоре пошлет Господь по его душу, и просил себе одной милости: дабы предал его грешное тело земле. «Но как узнаю я о твоем преставлении, - спросил диакон, - дабы в тот день я мог придти послужить твоему погребению?» Святой отвечал: «Нельзя, чадо, без скорби поведать тебе о исходе моей жизни, ибо в тот день будет, грех ради наших, возмущен бурею военною город Псков и будет в осаде от литовских людей. Ты же, когда услышишь о моей кончине, тогда послужи мне». И на вопрос диакона: «Где повелишь погребсти честное свое тело?» - отвечал: «Где найдешь его, там и погреби».

Через сорок семь лет после своего первого пришествия в пустыню преподобный впал в телесный недуг и, немного поболев, провидел свою кончину. Со многими слезами молил он всемилостивого Бога о спасении души своей и всех святых призывал к себе на помощь, наипаче же Пречистую Богородицу, которой поручал по себе и место свое, для устройства обители. Потом возлег на рогожу и, со светлым лицом воззрев на небо, громко возгласил: «Благословен Бог, тако Благоволивый, слава Тебе», - простер ноги свои, сложил крестообразно руки - и так предал дух свой Богу сентября в 24-й день 1582 г.

Роста был он среднего, брада продолговатая украшена была сединою, лицо его сияло благолепием. Всего жития его было 85 лет, и он не напрасно провел годы сии, во многих трудах послужив Всевышнему Царю, доколе не преSселился в вечныя Его обители.

Сбылось в то время и пророчество преподобного о буре воинской, и великое смятение было во Псковской стране при державе царя Ионна Васильевича от нашествия Польского короля Стефана Батория, доколе воинство Русское не отразило Литовские полки.

В самый день преставления святого Никандра случилось быть в его пустыни некоему крестьянину, по имени Иоанн, из села Боровичей. Постучавшись с молитвою в келью святого и не слыша от него ответного гласа, дерзнул он отворить двери и увидел его уже отшедшим к Богу, келья же вся исполнена была благоухания. Много плакав над телом преподобного, он похоронил его близ дуба, где ныне стоит церковь Благовещения Пресвятой Богородицы, и, соблюдаемый молитвами его, прошел посреди полков литовских в Порхов, где возвестил о преставлении святого старца. Горько возрыдал весь народ о преподобном, как бы осиротевший, лишившись такого молитвенника к Богу. Плакали люди и о том, что не могли прилично, с должным псалмопением, погребсти его по случаю обстояния иноплеменных. Но диакон Петр, услышав о его кончине, поведал народу, как предсказал преподобный о нашествии Литвы во время своего исхода, и возбудил всех безбоязненно идти на его погребение, ибо Господь его молитвами оградит всех от врагов. Граждане, возложив надежду на Господа и на Его угодника, взяли свечи, фимиам и все нужное для погребения и пошли со священниками и диаконами в пустыню мимо полков Литовских, которых миновали невредимо. С великою честью погребли они в день Покрова Богоматери тело преподобного, которое осталось нетленным. (Мощи преподобного Никандра были вскрыты в начале 20-х годов, в настоящее время местонахождение их неизвестно. – Сост.)

105 лет спустя после его кончины, в 1687 г. июня в 29-й день, повелением Святейшего Патриарха Иоакима, при митрополите Новгородском Корнилии епископ Тамбовский Леонтий с архимандритом Хутыня Евфимием, игуменом Лисицким Германом и ключарем Софийского собора освидетельствовали мощи преподобного Никандра, уже в устроившейся над ним обители Благовещенской. Обретши их нетленными, с благоговением переложили в новый гроб и поставили в церковной стене. Потом списали житие и чудеса его и, составив службу, послали все сие к Святейшему Патриарху, который утвердил ее соборно в первопрестольной Москве, уставив совершать память преподобного 24-го сентября, в день его преставления, обще с храмовым праздником Благовещения Пресвятой Богородицы.

Митрополит Александр сам был пустыннолюбец и в юности своей подвизался с преподобным Антонием Сийским, который устроил обитель Пресвятой Троицы на истоке реки Двины, и сам, ревнуя его трудам, составил свою обитель Великопустынскую в пределах Псковских. С радостью услышал он о подвигах святого Никандра и, поставив игуменом Исаию, дал ему обильную милостыню и велел соорудить храм Благовещения над гробом преподобного. С тех пор потекли от него непрестанные исцеления, и исцеляемые им возревновали о благолепии обители, которая процвела в пустыни.

Монастырские настоятели устроили при соборной церкви придел во имя святых апостол Петра и Павла, в память обретения мощей преподобного Никандра июня 29, и начали совершать третье празднование преподобному. С тех пор Благовещенская обитель начала именоваться Никандровою пустынью.

Некто из дворян Новгородских, Иаков, прозванием Муравьев, который сетовал о своем безчадии, ибо все дети его умирали в младенчестве, будучи благочестив, многие творил он благодеяния церквам и обителям и весьма любил нищих, наделяя их милостынею, заповедовал молиться, чтобы Господь даровал ему младенца. Однажды пришло ему на мысль соорудить близ своего двора церковь во имя преподобного Никандра, к которому имел большую веру, и вскоре после того родился у него сын Игнатий. С радостью прославил он Бога и, во исполнение своего обещания, поставил первую церковь во имя угодника Божия, по благословению Никона, митрополита Великого Новгорода, будущего Патриарха.


Тропарь, глас 6

Светило незаходимаго света стране нашей явился еси, Богоблаженне, доблественне претерпев вражия озлобления, биение и раны яко одежда нетления вменишася тебе, со зверьми бо брався, и от человек злых прободения прияв, о тех молился еси, не постави им греха сего, глаголя; темже Владыце Христу уподобился еси, достохвальне Никандре, отче наш, молися о душах наших.

Иной тропарь, глас 4

Глас божественный, иже во Евангелии, услышав преподобне отче Никандре: приидите ко мне вси труждающиеся и обремененнии, и Аз упокою вы, и прием крест последовал еси Христу; мир оставль, в пустыню вселился еси, пощением и бдением Небесный дар восприим, и души недужных, приходящих к тебе с верою, исцеляеши, темже и со ангелы срадуется преподобне дух твой.

 Кондак, глас 1

Яко лучу тя солнечную Христос показа, преподобне; сияеши бо в земли Российской чудес благодатию, и отгоняеши тму страстей же и скорбей от приходящих к тебе с верою, темже почитаем твою память Никандре, отче наш и вопием ти, радуйся пустынножителей красото и стране нашей похвала и утверждение.