Память его празднуется месяца ноября в 14-й день
+ 1527
В пределах Вологодских, при державе великого князя Василия Иоанновича, пришел однажды отрок, по имени Феофил, к обители Комельской преподобного Корнилия и начать жить поблизости ее у боголюбивых людей, питаясь именем Христовым. Он имел обычай всякой день приходить в церковь на Божию службу и со многим смирением молился Господу, и дома утром и вечером упражнялся в молитве, вставая иногда и ночью для молитвенного бдения. Жители монастырской волости, между коими обитал отрок, изумлялись такому строгому воздержанию, смирению и трудам в столь юном возрасте, ибо они никогда не видали его играющим со своими сверстниками, ни даже позволяющим себе какие-либо детские шутки. Сказали о том преподобному Корнилию, и он велел привести к себе отрока; увидел и возрадовался духом и с тихою радостью спросил, откуда он и кто его родители. Блаженный не мог сквозь слезы ничего отвечать преподобному и, преклонившись до земли, с трудом наконец проговорил: «Прости меня, Господа ради, честный отче, имя мне Феофил, а родителей моих не помню, оставшись малолетним и сирым после них. Слышал же, что были они благочес-тивые христиане, и, в мире живши, преставились. Сиротою скитаюсь я, питаемый Бога ради. Не знаю сам, как дошел до сего места и здесь живу у господина моего. Помилуй меня, Господа ради, честный отче, не оставь погибнуть во грехах многих, но повели, сколько могу, потрудиться у твоей святыни на этом святом месте». Преподобный, как чадолюбивый отец, видя его смирение и кротость, прозорливо о нем сказал: «Вижу, братия, что в нем готовится сосуд, избранный Господу моему» - и велел принять его в монастырь под надзор инока, блюстителя ризницы. Двенадцать лет было тогда отроку Феофилу, и с ревностью поступил он на сие послушание.
Братия возвестили преподобному Корнилию труды и смирение юного подвижника, и святой старец, призвав его к себе, ободрил ласковым словом: «Внемли мне, о Господе, драгой мне по сердцу Феофил, и от руки Божией прими венец доброты, благое иго иноческого жития». Как земля, жаждущая утренней росы, отрок радостно воскликнул: «Ей, отче, буди мне по глаголу твоему!» И с умилением внимал поучениям святого старца о совершенном отречении от мира для неуклонного последования за Христом. Все духовные советы, утолявшие его душевную жажду, слагал он в сосуд своего сердца и молил Господа направить его на путь истины и исполнить своей любви, которая, как златой сосуд, никогда не может разбиться. Сам преподобный Корнилий возложил на него ангельский образ и нарек имя Филиппа пятнадцатилетнему отроку, который даже не мог еще назваться юношею, но уже был старцем по духу. Корнилий поручил его опытному иноку Флавиану, искусному в божественном писании, и тот научил его чтению, и пению, и всему, что было полезно душе его.
Заботливый игумен велел упражняться ему во всех монастырских службах, чтобы приучался ко всякой работе. И юный Филипп со смирением трудился то в хлебне, то в пекарне, нося воду и дрова, днем служа братии, а ночью стоял на молитве и предварял других к церковной службе. Так трудился он многие годы. Вся братия, ради чрезвычайного его подвига, начали просить своего игумена, чтобы Филипп был поставлен пресвитером, и общее желание исполнилось: смиренный служитель человеков сделался служителем Божиим у священных алтарей, и братия начала прославлять его. Оскорбился блаженный, говоря сам себе: «Горе тебе, Филипп, ты уже принял похвалу от лица человеков, какое же возмездие получишь в день судный от Господа своего!» Он пожелал безмолвия пустыни, и старец Корнилий одобрил его помысел.
Пятнадцать лет протекло с тех пор, как он подвизался в обители Корнилиевой; он начал прилежно просить Матерь Божию, чтобы извела его в пустыню от надлежащей скорби. Однажды ночью, во время пения канона Одигитрии, услышал он таинственный голос: «Иди отселе, возлюбленный раб мой, на уготованное тебе место, где можешь спастися». Преподобный Филипп посмотрел в окно своей келии и увидел в южной стороне яркий свет как бы утренней зари. Ужаснулся крепкий молитвенник и, положившись во всем на волю Божию, еще более утвердился в своем помысле, избирая только удобное время для оставления обители.
В другой раз услышал он тот же небесный голос, уже молясь в храме во глубине ночи, и немедленно оставил обитель, ничего не взяв с собою, кроме той рясы, в которой был. Мимо Вологды прошел он, сперва в монастырь Спасокаменный, что на Кубенском озере, и там несколько отдохнул у инока по имени Герман. Потом обходил многие веси и пустыни, ища себе места упокоения, где бы мог безмолвствовать наедине. Так достиг он пределов Белозерских. Там, на берегу реки Андоги, в волости сего имени, нашел уединенный бор и возлюбил место будущего своего упокоения. Когда под развесистою сосною опочил он от трудов, в сонном видении явился ему Ангел и сказал: «Здесь приготовил тебе место Господь». Проснувшись от таинственного сна, блаженный Филипп помолился Пресвятой Троице и пошел к обладателю той волости, князю Андрею Шелешпанскому, просить у него места около уединенной сосны. Благочестивый князь сам последовал за отшельником и посохом своим очертил ему участок от реки Андоги к малому ручью Ирапу. Преподобный ископал ров по черте и устроил себе на крутом берегу малый вертеп, где начал жительствовать, молясь непрестанно Святой Троице.
Князь Андрей, возвратясь в село свое, рассказал брату своему князю Иоанну и поселянам, какой святой муж сана пресвитерского у них селится, и от радости сделал пир для священников и крестьян. Все радовались вместе со своим князем, воздавая хвалу Богу. Один только брат его, князь Иоанн, подвигся гневом на отшельника Филиппа и сказал единокровному: «Ты пустил его, а у меня он не спрашивался. Еду изгнать его и не позволю ему тут жить». Напрасно благочестивый Андрей удерживал брата, чтобы не делал зла святому мужу, и в том же убеждали его священники и народ. Еще более раздражился князь, немедленно сел на коня и погнал его в пустыню. У Малого Ирапа внезапно стал его конь и не пошел за ручей. Князь ударил его бичом, конь, разъярившись на всадника, закусил удила и понес его обратно в село к церкви Святителя Николая. Там поразил его о камень и на месте умер князь, а конь, пробежав еще две версты, запутался в чаще леса между деревьев и удавился. С плачем погреб князь Андрей тело непослушного брата и поехал в пустыню возвестить о том преподобному. Прослезился Филипп. Князь Андрей предложил ему денег для поминовения брата, но их не принял отшельник. «Если хочешь оказать мне свою милость, - сказал он князю, - то пожалуй мне участок земли попространнее, на помин твоего брата». Умилился князь и дал ему всю землю между ручьями Большим и Малым Ирапом, укрепив ее за ним грамотою, и строго запретил поселянам в чем-либо оскорблять человека Божия, ибо имел к нему великую веру и любовь и подавал ему все нужное.
С тех пор начал спокойно жительствовать в своей пустыни преподобный и поставил сперва молитвенный дом или часовню во имя Живоначальной Троицы, где днем и ночью приносил пение и молитвы Богу. Потом, вышедши из вертепа, поставил себе келью, и к нему начали приходить от многих стран благочестивые люди ради молитв и благословения. Блаженный, поучая их о пользе душевной, совещался с ними, как бы устроить церковь во имя Живоначальной Троицы. По сердцу был совет сей благочестивым людям. Они начали с большим усердием приготовлять лес для построения церкви и, молитвами преподобного, скоро она соорудилась. Князь снабдил её нужною утварью и священными книгами. Тогда преподобный испросил у местного епископа разрешения освятить новый храм, и таким образом ус-троилось в нем ежедневное богослужение. Пустыня сия нареклась Красноборскою и Филиппо-Ирапскою, от соединенного имени отшельника и урочища. Повсюду пронеслась молва о жительстве преподобного в сей пустыне, и многие христолюбцы начали туда стекаться для молитвы и поучений, принося с собою все нужное для храма Божия. Там усердно молился святой отшельник и приносил бескровную жертву в Троице славимому Богу, призывая Матерь Божию и всех Святых на помощь благоверным Государям и христолюбивому воинству против супостатов, и о чадах своих духовных, и о всем мире денно и нощно воссылал молитвы. При непрестанном подвиге не оскудевали кротость его и смирение. Никто не видал его в мирских домах, ищущим себе упокоения, но с Ангелами ликовал он в пустыне и пищею его был сухой хлеб и вода от потока.
Многие искушения посещали его в безлюдной пустыни. Однажды ночью услышал он глас трубный и страшный шум, как бы от многих полчищ. Смутился преподобный, помышляя сам в себе: «Откуда могут быть сии звуки, когда нет здесь брани (битвы)?» И близко от себя услышал голос: «Есть здесь брань тебя ради. Если не хочешь иметь ее, иди и спи, и мы не будем устрашать тебя». Но святой оградил себя крестным знамением, псаломски воззвав: «Да воскреснет Бог, и расточатся враги его!» (Пс. 9.67.1), и вмиг исчезла вся сила вражия. Такое искушение еще более подвигло на пост и молитву жителя пустыни, и уже не возобновлялись страшные видения. Но злые люди, научаемые врагом, начали делать ему различные козни, чтобы удалить от уединенного места, указанного ему самим Богом. Против них укрепился он благодатию Духа Святаго, взывая к ним: «Отступите от меня все творящие беззакония» (Пс. 1.6.8). Помолившись об их прегрешениях, чтобы Господь не вменил им злобу их, одинокий утвердился в пустыне, предстоя во храме Святой Троицы, и люди, видевшие его кротость, оставили его на месте подвига. Когда же однажды от новых мечтаний демонских пришла ему мысль оттуда удалиться, укрепил его таинственный глас, что ничто не может противиться силе крестной и что такие мечтания доступны тогда только, когда перестает бодрствовать ум и помышлять о царстве небесном и бесконечных муках.
Отшельник сподобился в своей пустыне созерцаний божественных. Пришел однажды поселянин, по имени Мелетий, имевший к преподобному большую веру, и после долгой духовной беседы остался у него провести ночь. Глубокой ночью спал Мелетий, преподобный же бодрствовал, исполняя обычное правило. В полночь проснулся пришелец и позвал к себе старца, но не обрел в келье. Он увидел его из окна стоящим у церкви, лицом к востоку, с воздетыми к небу руками, и руки его светились огнем, как свечи горящие. Многим людям поведал поселянин чудное свое видение, и тем умножилась любовь народная к преподобному.
Пятнадцать лет провел таким образом в пустыне святой Филипп и до такой степени изнурил себя постом, что уже почти не мог ни вкушать хлеба, ни выходить в церковь, скорбя телом, но болезнуя только о душе своей и не изменяя своего правила в ожидании блаженного упокоения. Пришел тогда в пустыню к блаженному инок просить у него благословения и на вопрос, кто он и отколе, назвался Германом из Спасокаменного монастыря. Это, вероятно, был тот самый, у которого за многие годы пред тем отдыхал преподобный на пути в Белозерск. Герман просил дозволения остаться с ним в пустыне, и сперва не соглашался отшельник, представляя всю трудность такого подвига, но убежденный мольбами инока, который полагал в терпении начало спасения, наконец согласился вместе с ним пребывать и приносить молитвы Богу. Герман, как послушный сын, во всем повинуясь своему отцу, между духовных бесед расспрашивал преподобного о его рождении и начале иночества и как вселился в сию пустыню. По мере того как рассказывал ему о себе отшельник, тайно записывал чудные его деяния, дабы не было предано забвению житие столь святого мужа.
Не много времени спустя, сказал ученику своему блаженный учитель: «Отче Герман, прошу твою любовь, когда увидишь меня мертвым, не оставь тела моего валяться на земле, но погреби его на месте моего покоя, ибо ты видишь, что я уже дряхл и изнемогаю. Сегодня я с тобою, а завтра увидишь меня умершим. Не напрасно послал тебя Бог посетить меня в уединении». Потом, причастившись Святых Таин, начал молиться Господу и Пречистой Его Матери, чтобы заступила душу его в час смертный, и воспомянул в молитвах своих все православное Христианство, чтобы всем даровано было прощение грехов, здравие и спасение.
Окончив молитву, со слезами сказал он ученику своему: «Брат Герман, настал для меня час смертный и время отшествия души моей к Господу. Ты же предай тело мое грешное земле, как я тебе заповедал». Уже был глубокий вечер, преподобный, изнемогая телом, лежал на одре, шепотом произнося молитвы. Герман совершал обычное правило и едва окончил, как услышал голос: «Встань и смотри!». Воспрянул инок и оградил себя крестным знамением, чтобы не впасть в искушение. Чудное благоухание пролилось по келии. Герман нашел старца своего уже усопшим, с лицом светлым и ярко сияющим, как бы Ангела Божия. Жалость проникла в сердце ученика об утрате любимого учителя, и горько над ним он плакал, воспоминая все благодатное его учение и любовь. Не облеченный в сан священства, недоумевал он, как погребсти его. На рассвете вышел он из келии, чтобы помолиться в церкви Живоначальной Троицы. Осмотревшись, он увидел старца, идущего также из селения к церкви, и обрадовался лицу человеческому в пустыне. «Скажи мне, Господа ради, как твое имя и откуда идешь?» - спросил его Герман, и тот отвечал: «Имя мне Иов, я из обители Александровой, что на Свири, и сана священнического». Еще более обрадовался Герман и, приняв от него благословение, так говорил: «Отче святый, сотвори любовь. В ночь сию, Божиим изволением, преставился отец мой Филипп. Молю твою святыню погреби тело преподобного». Вместе взошли они в келию и подивились светлости лица усопшего, прославленного Богом. В то же время собрались из веси (селения) благочестивые люди, как бы по внушению Божию, для погребения святого старца. Они устроили гроб и перенесли честное тело Филиппа в церковь Пресвятыя Троицы, где совершилось отпевание. Его погребли на берегу реки там, где сам указал для себя место, и, возвратясь в келью, оба инока по-пустынному вкусили хлеба, поминая блаженного отца Филиппа. Священноинок Иов расспрашивал Германа о житии преподобного, и Герман поведал ему то, что слышал из уст самого старца. Иов благодарил Господа, сподобившего его погребсти столь святого мужа. Слышав ранее о пустынном его житии, он пожелал видеться с ним, и это привело его в пустыню Филиппову. Пробыв несколько дней вместе с Германом, Иов удалился в Свирскую свою обитель. Герман же оставался еще на сорок дней в уединенной келии, чтобы читать псалтырь по усопшем отце своем, и потом возвратился в монастырь Спасокаменный, что на Кубенском озере.
Память блаженного Филиппа осталась неизгладимою в сердцах смиренных поселян, воспоминавших благие его подвиги и спасительные поучения. Сорока пяти лет от рождения преставился преподобный, 14-го ноября 1527 г., на память ангела своего Апостола Филиппа.
Вскоре после его кончины, устроилась обитель иноческая на месте его подвига, и там, в соборной церкви Пресвятой Троицы, доселе почивают под спудом честные его мощи, от которых не престают истекать исцеления.
Первое описание жития его и чудес, составленное Германом, сгорело во время нашествия литовского. Второе же было написано, по свежей еще памяти уцелевших преданий, повелением благочестивого царя Алексея Михайловича. Над ракою написан священный лик преподобного по его явлению старцу Феодосию в той же пустыне. Долгое время болел ногою инок сей и не мог выходить из келии, ибо тяжкая была его болезнь. Он начал молить об исцелении Пресвятую Троицу, призывая на помощь и блаженного отца Филиппа. В самый день Покрова Богородицы явился ему во сне преподобный и велел написать свою икону, чтобы положить ее на раке; обещая ему благодать Божию, он осенил болящего крестным знамением и скрылся от взоров. Воспрянув от сна, старец Феодосий перекрестился и, не чувствуя никакой болезни, ступил на ногу и сам пришел в церковь, к общему изумлению. Исполняя завет преподобного, он велел иконописцу написать его икону с древнего образа, присланного из Москвы от княгини Кривоборской.
Тот же старец Феодосий, страдавший в другое время внутреннею болезнью, от которой не мог исцелиться помощью врачей, в тонком сне на праздник первоверховных Апостолов увидел преподобного, который причастил его Святых Христовых Таин и обещал здравие, повелевая продолжать трудиться в пустыни. Он имел и еще одно утешительное явление преподобного отца своего Филиппа, который повелел ему, ради совершенного исцеления, соорудить храм во имя Пресвятой Богородицы, на праздник честной ее иконы Казанской. С радостью исполнил Феодосий завет святого старца. Несколько других исцелений записаны в обители, которые все свидетельствовали о святости угодника Божия Филиппа, прославленного от Господа.
Тропарь, глас 4
Яко кедр, в пустыни давидски растущ, и яко финикс, благоуханен цветущ, ревнитель учителю твоему был еси, преподобному отцу Корнилию, стопам бо его последовал еси и, святое иго взем, светлым житием просиял еси, яко солнце, явлься мирови многими чудесы, отче Филиппе. И ныне на Небесех предстоиши Престолу Пресвятыя Троицы и яко великое имея дерзновение, преподобнии свои руце воздев, моли от враг сохранитися градом нашим и спастися душам нашим.
Тропарь, глас 8
Воспоем ныне предивнаго в чудесех воссиявшаго во области Белаозера, просиявшаго, яко солнце. О неистощимый источниче чудес, святче Божий Филиппе, всегда Святей Троице предстоя и молением предваряя за страну нашу и о всем мире, не забуди и нас, твоих раб, призывающих тя молебным пением, честную память твою творящих, помолися о нас ко Господу во святых твоих молитвах, да спасет души наша.
Молитва
Преподобне и Богоблаженне отче наш Филиппе, прими ныне нас молящихся и припадающих тебе зде, идеже святое и многотрудное покоится тело твое, духом же на Небеси предстоиши Святей Троице, молися о нас чадех твоих отче, да избавимся всяких скорбей и болезней душевных и телесных и благочестне поживем в настоящем житии, и в будущем веце сподоби нас со всеми святыми покланятися в Троице славимому Богу, Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.
