Память его празднуется месяца марта в 11-й день  и месяца октября в 4-й день

  + 1458

 На Новгородской кафедре с 1429 по 1458 гг.

После кончины архиепископа Евфимия 1-го Брадатого на святительскую кафедру Великого Новгорода был возведен святой Евфимий 2-й Вяжищский - игумен Лисицкого монастыря.

Святой Евфимий был сын священника церкви святого великомученика Феодора в Новгороде, по имени Михея, и благочестивой его супруги Анны. Долго не имели чад Михей и Анна и много о том скорбели, воссылая теплые молитвы Господу и Пречистой Его Матери, чтобы разрешилось их неплодство. Господь услышал молитву благочестивых супругов и даровал им сего блаженного отрока. Они нарекли его Иоанном в память того, что и Предтеча Господень Иоанн был плодом молитвы заматорелых родителей. Утешенные родители, просветив свое дитя святым крещением, принесли его в церковь, где прежде молились о даровании им чада, и, положив пред иконой Богоматери, с умилением произнесли сию молитву: «Вот Царице и Владычице, Тебе мы приносим то, что Ты нам даровала, ибо что обещали уста наши от избытка печали, то ныне от избытка радости приносим Тебе, как Владычице: прими и соблюди его по Своему хотению!» Поелику же младенец нуждался в материнском попечении, принесли его обратно в дом свой, где он и возрастал под кровом благочестивых  родителей.

Как только позволили годы, Иоанн был отдан в научение книжное, и обетный отрок преуспевал в изучении священного писания паче всех своих сверстников, не увлекаясь никакими суетными играми, свойственными детству. Когда же достиг пятнадцатилетнего  возраста, возымел пламенное желание отречься от мирских удовольствий и быть иноком. Смиренный юноша не ведал своего высокого назначения, Господь же, свыше руководя избранников своих, внушил ему сперва любовь к пустыне, чтобы потом вызвать его из глубины безмолвия и поставить на высоком свещнике святительства.

Незадолго перед этим в окрестностях Новгорода на урочище Вяжище была основана обитель тремя богоугодными иноками: Евфросином, Игнатием и Галактионом, которые, ища себе пустынного уединения, обрели его посреди лесов и болот по некоему благоуханию, исходившему от того места. Благочестивые иноки приняли это за указание Божие, водрузили тут крест, а потом поставили и малый молитвенный дом во имя святителя и чудотворца Николая. Когда же пришел к ним для сожительства некто иерей Пимен, в иночестве Пахомий, они поставили на место часовни церковь во имя святителя (в 1411 г.), и Пахомий был игуменом. При начале своего подвига много терпели невзгод от окрестных жителей, которые не желали тут водворения иноческого, наипаче же от одного вельможи новгородского. Но сии вражии наветы отразил от них великий угодник Божий, святитель Николай, не допускающий до оскудения свою обитель ради верующих в него. Гонителю вельможе приключилась тяжкая болезнь: язва на ноге, от которой он долго страдал, доколе с усердием не помолился святителю Николаю в его обители. С тех пор он возымел великую веру к угоднику и подарил свое село в обитель, которая потом мало-помалу стала распространяться. В эту-то обитель, по особенному смотрению Божию, пришел отрок Иоанн, прося облечь его в иноческий образ. Игумен Пахомий с радостью принял его, как посланного от Бога, и нарек ему в иноческом образе имя Евфимия, не без особенного промысла Божия, да прославится от него обитель.

Довольно времени подвизался инок Евфимий под сенью чудотворца, повинуясь во всем настоятелю и братии, которые дивились его глубокому разуму, ибо в нем уже тогда познавался будущий пастырь и еще в подначальном проявлялся образ начальственный. Молва о юном подвижнике Евфимии дошла до блаженного владыки Новгородского Симеона, который был ревнитель благочестия и искал в клир людей благочестивых. Вызвав юного инока в архиерейские палаты и после долгой беседы увидев его разум и высокое благочестие, полюбил его от всего сердца и уже не отпустил его более в обитель, но назначил казначеем над церковным имуществом своей архиепископии. Это был первый иноческого чина в этой должности, ибо до того времени казначеи всегда избирались из мирян. Однако и в новом своем звании Евфимий не изменил прежних иноческих подвигов и не превознесся дарованной ему властью, но сохранил неизменно свое смиренномудрие. Так он оставался при кафедре Софийской до блаженной кончины святого владыки Симеона.

После пятилетнего его святительства и двухлетнего управления паствой игумена Клопской обители Феодосия, который был только возведен на сени владычные, но не рукоположен, избрали архиепископом Новгороду бывшего духовника владыки Симеона - инока Деревяницкого монастыря Емелиана Брадатого, который и был посвящен в Москве с именем Евфимия в 1424 г. Не видя, вероятно, в новом владыке, мало любимом и новгородцами, тех пастырских добродетелей, которые привязывали к святителю Симеону, казначей Евфимий отпросился на безмолвие в Хутынь монастырь. Недолго, однако, и здесь он наслаждался любимым безмолвием. Старцы обители Богоматери, что на Лисичьей горе близ Новгорода, умолили его к себе на игуменство, где он и оставался во все время управления архиепископа Евфимия, который с небольшим пять лет восседал на кафедре Софийской. После кончины Евфимия I все граждане единогласно провозгласили на вече своим владыкой боголюбивого игумена Лисицкого монастыря. Это избрание одобрил и весь клир, говоря: «Глас народа - глас Божий». Несмотря, однако же, на всеобщее желание, при избрании Евфимия не было отступлено от древнего порядка; имя его вписали в один из жребиев, которые полагались запечатанными на престол Софийский, чтобы жребий Божий оправдал жребий человеческий, и судом Вышнего выпал жребий Евфимия (1429 г.). Толпы народные с радостью устремились в обитель на Лисичью гору, чтобы возвести благоговейного игумена на владычние сени; и сколько ни отрицался смиренный инок от предложенной чести, называя себя недостойным такого высокого сана, но должен был уступить неотступным мольбам всего народа.

К великой скорби народа избранный владыка долгое время оставался непосвященным, так как не спокойны были тогда отношения Новгорода к великому князю Московскому, и при том в скором времени (в 1431 г.) скончался митрополит всея Руси Фотий. Слишком пять лет продолжалось это томительное положение нового владыки. Вот что рассказывает списатель жития преподобного Михаила Клопского о хиротонии святого Евфимия. «Сему чудному Евфимию возведену бывшу на престол, случися тогда нестроение во граде. Овии бо от граждан прилежаху по древнему преданию Российским царем, глаголюще: яко от Владимира царя святаго нашего, сии суть владеющии нами; вельможи же града и вси старейшины, от научения дьявола, хотяху латыни приложитися, и сих кралю повиноватися; и тако нестроению велику сущу, и того ради блаженному не приемшу сана архиерейства три лета, случися некогда приити во обитель, Живоначальныя Троицы учредити братию. Егда же внидоша в трапезу, Евфимий начат молити блаженнаго Михаила, глаголя: «Моли Бога, отче, да восприиму рукоположение от святейшаго нашего митрополита Владимирского и всея России, по повелению самодержца Василия Василиевича». Блаженный, видя сердечную скорбь владыки, исторг убрус (убрус – плат, полотно; полотенце, которое выносится перед началом литургии вместе с кувшином с водою для омовения рук архиерея.56 С. 746) из руки его и, набросив себе на голову, юродствуя, воскликнул: «Смоленска града достигнеши и тамо архиерейства сан совершен приимеши!» - что и исполнилось. Так как после смерти Фотия семь лет никто не приезжал из Царьграда на кафедру, а между тем Герасим, хотя и вопреки правам митрополии Московской, рукоположен был в митрополита всея Руси, то посадники и вече Новгородское к нему-то и отправили своего владыку ставиться, и Евфимий был рукоположен в Смоленске 26 мая 1434 г. После хиротонии владыка Евфимий «паки к обители прииде и поклонися блаженному Михаилу, благодарствие ему принося, яко святых его ради молитв, совершение сана восприят. Преподобный же Михаил любезне его прием, к славнейшему граду Москве ехати тому повеле, и в нем царствующаго благочестиваго царя Василия гнев на ся утолити». Архиепископ Евфимий исполнил мудрый совет преподобного. Будучи вынужден необходимостью искать посвящения от митрополита Литовского, он воспользовался восстановлением мирных отношений Новгорода к великому князю Московскому, чтобы исполнить свой долг в отношении нового митрополита всея Руси, как только услышал, что он прибыл из Царьграда. К прискорбию, это был Исидор, столь горько ознаменовавший себя впоследствии изменой православию на соборе Флорентийском. В 1437 г. владыка, благословив на вече посадников, тысяцких и весь Великий Новгород, после молебного пения поехал в престольный град за благословением к новому первосвятителю; а осенью того же года с великою честью встречал его в Новгороде и провожал до Пскова на пути в Италию.  Пробыв несколько недель во Пскове, Исидор отнял у Новгородского владыки «суд и печать и земли и все доходы» по псковской стороне и назначил во Псков своего наместника, архимандрита Геласия. Блаженный Евфимий со смирением и кротостью перенес это, не зная еще, верный ли пастырь церкви Исидор. В конце 1441 г. митрополит Исидор возвратился с Флорентийского собора на Русь и возбудил общий соблазн в православных; тогда открылось для всей России, что Исидор был усердный слуга властолюбивого и гордого папы и что хотел подчинить ему всю Русскую землю. По счастью для Новгорода и его владыки, не через его области лежал обратный путь лжепастыря, и избавился святитель от искушения видеть и слышать римские нововведения. Вскоре потом Исидор бежал, и на кафедру всея Руси вступил святой митрополит Иона. Теперь-то святитель Евфимий особенно ясно увидел и давал видеть другим, как нужно быть осторожной пастве его, имевшей частые сношения с западом по делам торговым.

Несмотря на то что блаженный Евфимий долгое время оставался нареченным архиепископом, это нисколько не мешало ему заниматься делами порученного ему звания; и он многое устроил ко благу паствы еще до своего посвящения. Пожар, опустошивший Новгород и самый двор владычный на Софийской стороне с церковью святого Иоанна Златоуста, в 1430 г. побудил владыку много потрудиться для возобновления строений владычного дома. Тогда же на Княжем Дворе он соорудил церковь каменную Святых Отец по случаю падения старой, а потом воздвиг деревянную церковь святых 12 Апостолов с обителью близ скудельниц, т. е. на месте погребения странных, ибо наипаче об убогих печаловалось отеческое сердце Евфимия. Когда же после хиротонии возвратился из Смоленска к своей пастве, еще большей заботой исполнилось сердце его о том высоком сане, какой восприял, и более прежнего начал подвизаться, воспоминая непрестанно слово евангельское: «Ему же дано много, много и взыщется от него» (Лук. 12. 48); ибо прежде о своей лишь единой душе печаловался, а как епископ должен был пещись о всем своем стаде, дабы в день судный мог сказать Владыке: «Се аз и дети, яже ми дал» (Евр. 2. 13).

Ревнуя о славе Божией, святитель Евфимий имел особенное усердие к построению и украшению храмов. Действительно, почти каждый год его святительства ознаменован был сооружением и освящением какого-либо храма. Кроме тех, о коих было сказано до посвящения его, в летописи говорится о построении многих других храмов. Так, на место сгоревшей церкви святого Иоанна Златоустого он в 1435 г. воздвиг на том же основании новую церковь каменную у себя на дворе. Строили ее мастера новгородские и немецкие из-за моря, но неудачно было первоначальное строение. Как только мастера сошли с лесов, в тот же час упали своды, и владыка Евфимий должен был вторично созидать храм. Внезапное падение этой великолепной церкви многие суеверные новгородцы тогда же приняли за предзнаменование скорого падения народной державы. «И егда мастеры, - говорит летописец, - отступиша вси от церкви, и церковь вся и до основания падеся великим разрушением: и се знаменье показася, яко хощет власть Новгородских посадник и тысяцких и всех бояр и всея земли Новгородския разрушитися». Далее летопись Новгородская упоминает о церкви каменной святителя Петра митрополита, на вратах у Святой Софии, и о другой - святителя Николая, на дворе владычнем; росписан был и притвор западный Святой Софии у Корсунских врат. У себя на сенях поставил Евфимий теплую каменную церковь ангела своего, торжественно освятил ее и благолепно украсил. На Ярославле Дворище сооружена им церковь Жен Мироносиц, которая поныне там красуется; в околотке устроена церковь святых Бориса и Глеба на старом основании. Повелением архиепископа воздвигнута новая каменная церковь Предтечи на Опоках (Опока – скала, камень.56 С. 385) на место обветшавшей, церковь архангела Михаила на Торговой стороне, святителя Николая на выезде из города, Введения Богоматери на Прусской улице и каменная церковь святого Илии в Славне на старой основе. Здесь поименованы только главные храмы, но много и иных деревянных сооружено им в Великом Новгороде, который много страдал от пожаров во время его святительства, «грехов ради народа, - по словам летописца, - чтобы покаялись от своих злоб и неправд». Самый ужасный пожар, о коем упоминает летопись, случился в мае 1442 г.; едва тогда не выгорел весь Новгород, пострадало до 12 церквей каменных; много погибло тогда христианских душ. А три года спустя жестокий голод опустошил Новгород и продолжался в течение нескольких лет, так что по стогнам (Стогна – улица, площадь.56 С. 664) только были слышны рыдания и плач, дети умирали перед глазами родителей, отцы и матери перед детьми, и многие разошлись по разным странам, «кто в Литву, кто в латыньство, инии же бесерменьству и жидам из хлеба даяхуся и гостем». Щедрой милостыни святителя Евфимия не доставало для пропитания убогих.

Не забыл святитель и обители Спасовой на Хутыни, где уединялся на некоторое время во дни своего предместника, и там поставил церковь каменную с колокольней во имя святого Григория - просветителя великой Армении. Церковь Трех Святителей в монастыре Отенском и Преображения в Старой Руссе остаются доселе памятниками его благочестия. Эту последнюю он воздвиг при вспомогательном содействии новгородских и старорусских граждан в 1442 г. и сам освятил ее с великим торжеством. Вот что летописец рассказывает об этом торжестве! «Свершена бысть церковь Спаса Преображения в Русе септевриа месяца в 13 день. В тот же день приеха из Новагорода архиепископ, и повеле быти бдению всенощному, Господьскаго ради праздника, и облечеся во вся священныя одежда, и с ним собор Святыя Софиа, и повеле Рускым игуменом и попом с собою службу служити; и свяща ю сам, на праздник Воздвижения Честнаго Креста, и Святую Литургию свершил. Веселяшеся блаженный душею и сердцем, взирая на храм Святаго Спаса и видя своего дела начаток добре свершен, еже устроив себе память вечную, и на оставление грехов и всем христианом прибежище и радость и веселие и похвала архиепископу от людей, приходящих в дом святого Спаса и взирающих на церковь и глаголющих: «Благословен Бог, иже положи на сердце господину нашему создати храм святого Спаса, высочайши первой, и добре ю украси, и иконы на злате добрым писанием устрои, и ины потребныя места добре сверши, якоже подобает церкви на красоту, и церковныя служебныя сосуды сребряныя сотвори, и иныя сосуды сребряныя устрои на потребу монастырю. А освящена бысть при игумене Иване святаго Спаса».

Но сердце блаженного Евфимия наипаче лежало к тому месту, где он сподобился восприять иноческий образ. Часто посещал он обитель чудотворца на Вяжищах, уединяясь там от молвы житейской. В память своего пострижения он поусердствовал соорудить там в 1438 г. во имя великого святителя, вместо ветхого, новый величественный храм, который потом в 1441 г украшен был стенным писанием; потому что имел сердечное желание, чтобы и кости его были положены на месте иноческого обещания, под сенью великого чудотворца; так велика была его любовь к святителю. Нельзя исчислить все те сокровища, которые он употребил на украшение монастыря. Туда он жертвовал большую часть святительских доходов, и все приносили ему дары. Бояре великого Новгорода, видя его усердие к обители Вяжищской, туда же приносили богатые вклады, а боярам подражал и народ, по любви к своему добродетельному пастырю.

Пахомий Логофет с великим восторгом говорит об усердии святителя к обновлению ветхих церквей и к сооружению новых во славу святых. «Если хочешь, - говорит он, - видеть нечто малое от великих, прииди к соборному храму Святой Софии, Премудрости Божией, и возведи окрест очи твои; там увидишь пресветлые храмы святых, подобно звездам сияющие и словно горы вокруг стоящие, его рукою созданные. Не гласом, но самым делом они возвещают разнообразную красоту свою. Сие мне даровал архиепископ Евфимий, говорит одна из церквей; другая гласит: таким благолепием он меня украсил; третья поведает: меня также от основания воздвиг он. Храм  же великаго Иоанна Златоустаго, им созданный - высокий и красивый, как бы рукою самого Златоустаго святителя благословляет его, взывая к нему от лица его; поелику воздвиг ты мне на земле храм, и я умолю Творца устроить тебе храмину на небесах. Соборный храм Премудрости Божией, как град Царя великаго, стоит посреди всех, многими веками обветшавший и им обновленный и, как бы перстом на него указуя, вещает: он возвратил мне прежнее благолепие и честными иконами меня украсил; он - похвала моя и красота. И, как бы похваляясь святителем пред церковию ангела его великого Евфимия, им же сооруженною, о прочих созданных им церквах, старец говорит: «Се аз и дети, яже ми дал есть» (Евр. 2.13). Все же тут окрест стоящие церкви, воздавая соборной подобающую ей почесть, как Матери и Царице всех старшейшей и высшей, радуются, что Святая София стяжала такого архиерея на свою кафедру. И сам святитель Евфимий, как бы предстоя в лице храма своего ангела, недоумевает, смирения ради, что возгласить в ответ, и только подъемля руки горе, восклицает псаломски: «Господи, возлюбих благолепие дому Твоего и место вселения славы Твоея!» (Пс. 4.25.8) Так все единым согласием воздают хвалу своему Здателю».

Благолепно устрояя храмы Божии, блаженный святитель помыслил и о сооружении каменных палат архиерейского дома, потому что прежнее жилище владык Новгородских, срубленное из дерева, неоднократно страдало от огня и совершенно сгорело в первый же год его святительства. Не столько для себя он трудился, сколько для своих преемников, которым он хотел оставить благую по себе память, заботясь об их успокоении. Имел при себе владыка опытного в зодчестве инока - казначея Феодора, которому и вверил строение церковное, ибо знал его как истинного раба Божия, который все свое стяжание раздавал нищим. Почему питал к нему большую любовь, и ему, как мужу опытному и верному, поручил надзор за мастерами заморскими, строившими каменные здания на святительском дворе. Еще поныне целы «палаты Евфимиевы», но уже измененные во многом. Они изумляли собой современников Евфимия. Судя по описанию Пахомия, они были устроены замысловато в несколько ярусов, с внутренними переходам и множеством  дверей (30), так что только домашний человек мог находить тайные сообщения между всеми храминами, и сие, вероятно, было необходимо в те смутные времена Новгорода. Много было построено келий вокруг и для иноков, равно и служебные храмины, так что все здание представлялось как бы малым городком, с проулками внутри Кремля Новгородского. Святительские палаты благолепно были расписаны внутри и украшены снаружи. Близ городской стены соорудил Евфимий высокий столп – «Часозвоню» с боевыми часами, которые оглашали весь город и казались дивными в то время. Эта башня с часами поныне составляет одно из самых высоких зданий, откуда виден Новгород с его  отдаленными монастырями. Когда же обрушился на Волхове мост и обвалилась кремлевская стена от напора волн, владыка обновил падшее своей казной и много «вдоволь» иных зданий городских и церковных воздвиг, которым удивлялись современники, долго помнили о них и потомки, и это объясняет, почему Логофет с таким восторгом рассказывает о сооруженных им храмах.

Ревностный к славе Божией архипастырь благоговел и к подвигам своих предшественников. Это благоговение было одобрено особенными откровениями, которых удостоился. Однажды в 1439 г. пономарь Аарон, в чреде своего служения проводя ночь вместе с товарищами в соборной церкви Премудрости Божией, увидел не во сне или привидении, но явно прежде отшедших святителей Новгородских, которые церковными дверьми исходили все из притвора; сами собой отверзались пред ними двери, и так шествовали они во святой алтарь через царские врата. Объятый страхом, Аарон лежал на своем одре и в ужасе не смел разбудить своих товарищей, которые спали, ничего о том не ведая. И вот немного спустя святители все вышли из алтаря в полном облачении, как бы на литию, чинно один за другим, по степени старейшинства своего и, став пред Корсунской иконой Пречистой Богородицы, начали совершать молебное пение; голос их он слышал, но слов произносимых не мог уразуметь. С час времени молились святители пред иконой и потом возвратились все во святой алтарь, и Аарон более их не видел и не слышал их гласа. На рассвете поспешил Аарон к архиепископу Евфимию и, когда наутро собрался весь освященный собор, поведал пред всеми свое видение. Обрадованный таким чудным явлением, святитель прославил Господа, говоря: «Не оставил Бог места сего, молитв ради всех святых архиепископов». Сам он тогда же соборно служил Литургию в храме Софийском и панихиду по всем архиепископам; в этот день была трапеза для всех соборян и роздана обильная милостыня нищим. Владыка Евфимий написал устав, чтобы каждый год, на память сего видения, совершалась соборно память по всем почивающим в храме Софийском святителям и благоверным князьям. В Воскресенском монастыре находился устав, где рукой самого святителя написана была заповедь совершать поминовение почивающих в Софийском соборе. Это установление поныне в точности исполняется в Софийском соборе 4 октября. В том же году, при возобновлении Софийского собора, в притворе его найдены были нетленные мощи, но чьи, никто не знал. «Понеже от многих лет и многих моров (поветриев) старинные памятухи извелися». Ночью по молитве святителя Евфимия явился ему неведомый святитель и сказал: «Я тот Иоанн архиепископ, которого открыт гроб и который послужил чудеси Богоматери в 1170 г.». Дав обещание молиться за город, повелел он творить поминовение по усопшим князьям и владыкам Новгорода. Эти напоминания о долге чтить прежних наставников и князей были весьма благовременны: Новгороду, который часто засматривался на запад, нужно было напомнить, что у него есть свое, достойное его уважения. В это время владыка позлатил гробы ктитора соборного, святого князя Владимира и матери его княгини Анны, супруги великого Ярослава, подписал их и покровы положил. Всю соборную церковь снаружи велел облить известью и поставил новую звонницу каменную близ городской стены, на место развалившейся от напора речных волн.

Дорожа святой верой предков, блаженный архипастырь заботился и об умножении книг, полезных для души. Еще и ныне целы книги, списанные по его воле и на его счет: а) служебник и устав святителя; б) служебные минеи: за ноябрь 1438 г., за июнь 1439 г., за февраль 1439 г., за апрель 1442 г., минея праздничная и в) октоих, писанный в 1437 г. по приказанию святителя Евфимия для Софийского собора. (Октоих – осьмогласник. …в богослужении православной церкви употребляется восемь главных напевов, которые называются гласами. Святые и богопросвещенные составители церковных песнопений трудами своими так обогатили богослужение православной церкви, что она имеет на каждый глас полную недельную службу. Каждый глас для каждого дня недели имеет свои собственные стихиры, каноны и проч., которые сочинены приноровительно именно к этому, а не к другому гласу. Таким образом, в продолжение восьми недель в церкви по очереди совершается богослужение всех восьми гласов, начиная с первого. Книга, содержащая в себе недельные службы восьми гласов, и называется Октоихом. 56 С. 380.) Замечательно послесловие писца первой минеи. Он говорит: «Повелением господина моего архиепископа Евфимия писал в обители Богородицы на Перыне игумен Дионисий»; далее: «Отцы, господа и братия, клир Святой Софии! Пойте или читайте, но исправляя; а меня грешного не кляните; если где описался я, говоря с другом или обучая детей или по затмению мыслей; не ропщите на меня бедного».

Но с особенной любовью описывает Логофет подвижническую жизнь святителя и его великую заботливость об облегчении участи несчастных. «Богу единому известна была, -  пишет он, - его тайная милостыня, но ежедневно видима была и всенародная. Наипаче же имел он попечение о странных и пришельцах из чужих стран, всех с любовью упокоивал по примеру страннолюбия Авраамова. Никто не отходил от него скорбным, ибо щедрый владыка говорил сам себе: «Не мое все сие, но Божие» - и потому всем обильно подавал. Не на Новгород только простиралась щедрая рука его, но милостыня его досягала до Царьграда, до святого Афона и до самого Иерусалима. Но при таком милосердии строг был святитель в исполнении своего долга и памятовал слова апостола: «Научи, накажи, запрети». Сперва, однако, с кротостью увещевал согрешающих и запрещал только непослушным - устами, как бы гневаясь, сердцем же молясь о виновных, не обратит ли их Господь? Если кто сильный властью и богатством хотел сделать что-либо законопреступное, с твердостью сопротивлялся владыка Евфимий; если же опять кто-либо  думал молением, или дарами, или молвой народный его преклонить, чтобы не обличал или не запрещал, никогда не мог обрести в нем послабления, доколе сам не исправлялся. Когда же видел святитель закоснение во грехе, на Господа возлагал он праведный суд, и  Господь исправлял непокорных, как изведали то на опыте многие, дерзнувшие состязаться со своим архипастырем. Но кто опишет пост его и воздержание? Заботы житейские никогда не препятствовали ему исполнить все иноческое правило, и чего не успевал сделать днем, то довершал ночью. Блаженный имел обычай за час до утрени довершать ночное славословие в келии и прежде всех являлся на службу церковную. Во всю первую седмицу Великой четыредесятницы не принимал он никакой пищи, в прочие же недели вкушал однажды в день, кроме субботы и воскресенья, и то же правило соблюдал и в прочие посты, с великим опасением разрешая себе пищу во дни празднеств. Святая же церковь особенно восхваляет (в службе) ревность его против незаконных браков и блуда».

Нравы новгородцев тогдашнего времени много причиняли скорбей и трудов святителю Евфимию, ревностному к своему долгу. Так, в 1440 г. архиепископ должен был опять ехать в Москву к великому князю, чтобы быть посредником между державным и своей паствой, так как великий князь прогневался на Новгород за его своеволие и с помощью псковитян повоевал многие его волости. Мир был заключен по старине, но с уплатой 8000 руб. дани. В сей же самый год предуказано было Промыслом, что скоро наступит конец необузданному своеволию Новгорода. В житии преподобного Михаила Клопского рассказывается следующее обстоятельство: однажды (в 1440 г.), когда святитель Евфимий посетил свою Вяжищскую обитель, случилось здесь быть и преподобному Михаилу. Встретив святителя, он сказали ему: «Днесь в царствующем граде Москве радость». «Кая есть вина радости оныя?» - спросил блаженного владыка. Святый же рече: «Днесь родися великому князю Василию сын, и нарекоша имя ему Тимофей. Зрю младенца, ознаменованного величием: се игумен Троицкия обители, Зиновий крестит его, именуя Иоанном! Слава Москве: Иоанн победит князей и народы. Но горе нашей отчизне: Новгород падет к ногам Иоанновым и не возстанет». (По тогдашнему обычаю давали имя святого, коему празднуют в день рожденья, а при крещении – другое.)

В Степенной книге (Степенная книга – родословие государей Российских, начинающееся от святой Ольги, названной в святом крещении Еленою, и продолжившееся до времен государя царя и великого князя Иоанна Васильевича; степенной названа потому, что разделяется на 17 степеней. Ее начал митрополит Киприан и закончил митрополит Макарий; напечатана в двух частях в Москве 1775 года.56 С. 661.) внесено это событие с таким прибавлением: «Инок свят от вельможеского рода, живый в монастыри Клопском, внезапу нача звонити в колокола и мнози снидошася; он же яко уродствуя бяше, и всем людям и самому архиепископу вопия и глаголаше,…гордыню вашу упразднит (Иоанн), и ваше самовластие разрушит, и самовластные ваши обычаи изменит, и за ваше непокорство многу беду и посечение и плен над вами сотворит, и богатство и села ваши восприимет».  Это пророчество повторил преподобный и некоему вельможе Иоанну Немиру (возможно, это сын посадника Василия Степановича, преподобного Варлаама Важского – Сост.), когда тот стал просить его молиться о граде, которому грозил войной великий князь. Блаженный на это ответил: «Почто безумнии яко пияни мятетеся: аще не утолите гнева благочестивого царя Иоанна Васильевича, то многия беды приимете: пришед бо за неисправление ваше станет на берегах и многу беду покажет над вами, и страну вашу попленит, и многих от вас вельмож посечению предаст, других же в плен отведет.… Второе же приидет благочестивый великий князь Иоанн Васильевич, град ваш приимет, и всю свою волю сотворит; како безумнии сему противитися хощете, иже прежде рождения речено о нем, яко сему обычаи ваши пременити». Через сорок лет предсказание преподобного в точности исполнилось. А под 1446 г. вот что говорит Новгородский летописец, характеризуя нравы современных своих соотчичей: «В то время не было в Новгороде правды и праваго суда, - явились ябедники, давали клятву и целовали крест на неправду, возстали грабежи по селам, волостям и городу, и были мы в поругание соседям нашим; были объезды по волостям тяжелые и поборы частые; раздавались крик, рыдание, вопль и проклятия на старшин наших и на город, потому что не было ни милости, ни суда праваго». В конце 1447 г. Шемяка захватил великокняжеский престол и вступил в сношения с Новгородом. Для Новгородского архипастыря наступило затруднительное положение. В 1451 г. святитель Иона писал к архиепископу Евфимию грамоту о том, чтобы он старался потушить волнения, поднятые в Новгороде Шемякой. «Я знаю, сын и брат мой, - писал первосвятитель, - что сам ты хорошо знаешь священное писание: но наше смирение, по долгу святительства своего, пишет тебе кратко.… Благословляю тебя сына и брата на то, чтобы ты сам наставлял и священникам приказывал учить духовных детей уклоняться от всякого худого дела». Тогда же первосвятитель особым посланием убеждал новгородцев остановить беспорядки слепого своеволия, причем писал: «Будьте во всем послушны нашему сыну и брату, а вашему отцу и учителю, боголюбивому архиепископу Евфимию». По этому видно, что первосвятитель весьма уважал блаженного Евфимия. Но новгородцы были не таковы, чтобы могли во всем слушаться великого святителя своего. Они никак не хотели прекратить связей с Шемякой. В 1452 г. первосвятитель опять писал архиепископу Евфимию, чтобы новгородцы и князь Димитрий прислали послов для испрошения прощения у великого князя Василия. «Иначе, - прибавлял святитель Иона,-  кровь падет на того, кто хочет проливать ее». Шемяка, как клятвопреступник и жестокий враг, отлучен был от церкви. Но новгородцы и тогда не отставали от связи с ним. Шемяка до того умел обманывать других на счет себя и льстить слабостям людским, что новгородцы кричали: «Святая София - защита притесненным». Даже сам владыка как бы в защиту новгородцев указал однажды на некоторые извинения, на что Иона отвечал ему: «Ты пишешь, будто я сам называю в моей грамоте князя Димитрия Юрьевича сыном. Посмотри внимательно на ту мою грамоту и уразумей, так ли в ней написано. Я не велел вам с ним ни есть, ни пить: потому что он сам отлучил себя от христианства, своею волею наложил на себя великую церковную тягость, написал на себя клятвенную грамоту, чтобы не мыслить зла против великаго князя, да все то изменил. Так можно ли мне по божественным правилам назвать его своими духовным сыном? Нет, я как прежде, так и  теперь вместе с прочими владыками считаю князя Димитрия не благословенным и отлученным от церкви Божией. Ты пишешь еще, что и прежде русские князья приезжали в дом Святой Софии, в Великий Новгород, и им по силе оказывали честь, и, однако ж, прежние митрополиты грамат с такою тягостию не присылали. Но скажи мне, сын мой, какие князья прежде причиняли столько зла великому князю, нарушая крестное целование, или, приехав к вам и оставляя у вас всю свою семью, ходили от вас по великому княжению губить христианство и проливать кровь? Как прежде у вас этого не было, то так и не писали к вам прежние митрополиты».  Однако же оружие великого князя восторжествовало над непокорными. Вскоре скончался и беспокойный Шемяка, которого новгородцы с честью погребли в обители Юрьевской.

Незадолго до кончины (в 1456 г.) еще раз пришлось владыке быть ходатаем перед великим князем за своих преступных детей. Новгородцы, давая убежище неприятелям Темного, говорили, что Святая София никогда не отвергала несчастных изгнанников. Кроме Шемяки, они приняли к себе одного из князей Суздальских - Василья Гребенку, не хотевшего зависеть от Москвы. Великий князь имел и другие причины к неудовольствию: новгородцы уклонялись от его суда, утаивали княжеские пошлины, приговоры веча называли высшим законодательством и не слушали Московских наместников. Началась война, кончившаяся поражением новгородцев близ Руссы, которая, впрочем, взята была без боя. Известие об этом привело Новгород в неописанный страх. Ударили в вечевой колокол, народ бежал на Двор Ярославов, чиновники советовались между собой, не зная, что делать; шум и вопль не умолкал с утра до вечера; все кричали, что не время воевать и лучше вступить в переговоры. Отправили архиепископа Евфимия, трех посадников, двух тысяцких и 5 выборных от житых людей; велели им не жалеть ласковых слов, ни самых  денег в случае необходимости. Посольство имело желанный успех. Архиепископ, найдя великого князя в Яжелбицах, обходил всех князей и бояр, склоняя их быть миротворцами; молил самого великого князя не губить народа легкомысленного, но полезного для России своим купечеством и готового загладить впредь свою вину искренней верностью. Великий князь простил виновных по ходатайству владыки, но взял с них 8500 р. пени и обязал договорной грамотой платить народную дань, отменить вечевые грамоты и не принимать никого из его лиходеев. (Лиходей – злодей, делающий вред.56 С. 285.) Таким образом, великий князь, смирив Новгород, предоставил довершить легкое покорение оного сыну своему.

Не оставлял без попечения и Псковской своей паствы владыка Евфимий. На другой же год (в 1435 г.) после посвящения он ездил во Псков 13 января; но псковичи недружелюбно его приняли, потому что он приехал не в свое урочное время и хотел посадить наместника и печатника своего новгородца, вопреки порядку, заведенному прежними владыками,  чему псковичи воспротивились, и хотя потом воротили его из Невадичей и дали ему суд, а на  «попех подъезд», но владыка с неудовольствием уехал из Пскова (30 января) и не хотел «сборовати у Святой Троицы» до митрополита. В 1446 г. блаженный архипастырь ездил на Волок благословить Новгородскую отчину, и свою архиепископию, и своих детей. В этом путешествии провел он почти целые полгода: оставив Новгород 7 августа, он возвратился из Заволочья 23 января 1447 г. Тогда посетил он, между прочим, и Коневец, где подвизался преподобный Арсений, и в знак духовной дружбы подарил ему свой клобук. Залив, где встречали и провожали владыку, назван Владычней лахтой. Этот залив, давно занесенный песком и камнями, ныне уже порос травой, но сохраняет свое историческое название. В декабре 1448 г. владыка Евфимий вторично посетил Псков и был встречен против дальнего Пантелеймона. На третий день совершал служение в соборном храме Святой Троицы, при котором и «сенедикт чтоша, злые прокляша, котории хотят дому Святой Троицы и Святой Софии зла, а благоверным князем, там лежащим, пеша вечную память и инем добрым людем, иже кровь свою пролияша за дом Божий, а живым в дому Святой Троицы и Святой Софии пеша много лет». 5 генваря 1453 г. опять приезжал во Псков, «и соборова на третий день во Святой Троицы». В это посещение Пскова владыка, по челобитью «попов не вкупных благословил четвертый собор держати вседневную службу у святого Спаса Всемилостивого на торгу и у святого Дмитрия у Домантовы башни». За год до кончины (в 1457 г.) владыка Евфимий в последний раз посетил Псков 4 января. В этот же день служил он Литургию у Святой Троицы, на которой и «сенедикт чтоша»; и, пробыв здесь З недели, выехал из Пскова 27 января, «взем подъезд (пошлины)».

Когда блаженный Евфимий достиг глубокой старости, пожелал при жизни своей довершить устройство обители Вяжищской сооружением в ней теплой трапезной церкви во имя возлюбленного ученика Христова Иоанна. С ревностью приступил он к делу, и Господь благословил доброе его начинание. В течение Великого поста успели соорудить трапезу, и хотя еще не была она окончена, но уже братия монастырская в ней обедала в день светлого праздника. Нетерпение старческое не позволило святителю ожидать, чтобы просохли стены для их расписания. Он велел художникам немедленно приступить к делу, несмотря на сырость, а сам теплой молитвой помолился Богу, чтобы хотя бы на один день даровал ему Господь видеть благолепие храма возлюбленного Его апостола, и услышал Господь его молитву; к празднику Пятидесятницы и Евангелиста совершены были и церковь, и трапеза. С радостными слезами святитель благодарил Господа за исполнение  пламенного его желания и устроил светлое празднество для братии и народа в день освящения.

Святитель Евфимий, предчувствуя близкую свою кончину в последнюю посетившую его немощь и скорбя душой, что дела Шемяки поставили его в неблаговидное отношение к первосвятителю, которого он глубоко чтил, послал присного своего слугу Феодора с умилительным посланием к митрополиту Ионе, как к своему отцу и владыке, прося у него прощение во всем, в чем согрешил в жизни пред Богом, и благословения в сей век и будущий, и возвещал о своей тяжкой немощи. Столь же умилительно отвечал ему первосвятитель, что он много скорбит о его немощи и молит милосердие Божие, да подаст ему телесное здравие, доколе угодно сие Господу, а наипаче душевную спасительную пользу. Митрополит несколько укорял его за то, что в простоте сердца своего допускал новгородцам держать у себя того, кто был отлучен первосвятителем. «Напоминаем тебе, сын мой, – писал святитель Иона, – что ты стал было поступать слишком просто: того, кто отлучен был нашим смирением за преступления, вы принимали у себя, с тем приятельское имели общение в пище и питье, того удостоивали своего благословения. И ты, сын мой, принеси в том покаяние пред Богом». А затем, если облегчится болезнь, приглашал его приехать в Москву для личного объяснения и совершенного прощения. На тот же случай, если болезнь воспрепятствует, послал к нему своего духовника благословить его как бы от своего лица и во всем простить, как сына возлюбленного; но, если бы не застал его в живых, повелено было тогда прочесть отпустительную грамоту над гробом усопшего, что и было исполнено, ибо посланный первосвятителя уже не застал в живых Евфимия, и это посольство послужило лишь к прославлению святости человека Божия.

Вот что рассказывает Логофет о кончине святителя Евфимия. При наступлении зимы 1458 г. блаженный почувствовал крайнее изнеможение. Он имел обычай: при наступлении Великой четыредесятницы всегда отходить для безмолвия в любимую обитель Вяжищскую на всю первую седмицу; но в этот раз, по особенному смотрению Божию, не случилось ему идти под сень чудотворца Николая, чтобы предать свою душу Господу в той обители, откуда был вызван на подвиги святительского служения. Когда наступило прощальное воскресенье, пришли к нему дети его духовные: все посадники и тысяцкие, бояре и многие именитые граждане, игумены и пресвитеры – и, по обычаю, припадая к ногам его, смиренно просили у него прощения, как бы предчувствуя, что они уже более не увидят своего пастыря. И он, как чадолюбивый отец, всех милостиво прощал, поучая проводить в чистоте Святую четыредесятницу и воздерживаться от пьянства и от всякого злого начинания. При наступлении вечера, выйдя из града, он направился не в Вяжищскую обитель, но на Лисичью гору. Народ, попадавшийся на стогнах, провожал его с любовью и кланялся до земли, как бы расставаясь навеки, и владыка всех разрешал и благословлял. Достигнув обители, он угостил братию обильной трапезой, простился с нею и отошел в свою келью. Во все продолжение первой седмицы, хотя блаженный и чувствовал тяжкий недуг, но не опустительно ходил на соборное служение. Все видели его болезненным и много о том скорбели, но в нем самом никто не замечал никакой скорби, наипаче же радость, как это случается с теми, которые после долгого странствования в стране чужой, весело возвращаются на свою родину. Так и святитель Евфимий утешал себя скорым отшествием в страну вечного покоя. Пред самой кончиной, призвав братию, он простился со всеми, приобщился Святых Таин и, воздав благодарение Господу за все, тихо предал чистую свою душу Богу в 11 день марта, после тридцатилетнего мудрого управления Новгородскою паствой. Летописец, сказав о преставлении святителя, прибавляет: «Покой, Господи, со святыми душу его». В час блаженной кончины вся келья его наполнилась благоухания. На труженическом теле его обретены были тяжелые вериги и схима, которых при жизни его никто и никогда не замечал.

Как только разнеслась горестная весть в Новгороде о кончине любимого пастыря, поднялся неутешный плач, и граждане Новгорода, подобно речным волнам, устремились в обитель на Лисичью гору, чтобы воздать последний долг усопшему. Все тужили, все рыдали о вечной разлуке с таким отцом. Многотрудное тело его с великой честью и надгробными песнями отнесено было в храм Святой Софии для торжественного отпевания, а оттуда - в обитель святителя Николая на Вяжищах, где хотел он на веки успокоиться. Тяжелые вериги, которые во все время своего святительства тайно носил на труженическом теле, повешены были при гробе, и многие потекли от них исцеления недужным.

Духовник первосвятителя Ионы прибыл в Новгород уже спустя 16 дней после блаженной кончины Евфимия и поспешил в обитель Вяжищскую, чтобы исполнить волю своего владыки и прочесть прощальную грамоту над гробом усопшего. Когда открыт был гроб, все изумились, видя, что тление не коснулось человека Божия; он лежал как уснувший от житейских забот; самые персты десной руки были сложены, как будто для благословений осиротевшей паствы. «Ныне воистину уразумел я, что хранит Бог еще великий Новгород и место сие святое, молитвами святителя Евфимия», - воскликнул Евмений и, прочтя грамоту митрополита Ионы о прощении и благословении, как бы живому вложил ее в руку усопшего.

Вскоре же после кончины святителя Евфимия стали истекать чудеса от его раки; и первый испытал на себе милость его Вяжищский игумен Варлаам. Он сильно страдал от лихорадки и, когда возложил на себя схиму его и вериги, выздоровел.

Сын новгородского боярина Матфея Иоанн три года страдал от тяжкой головной боли и, как только возложил на себя схиму при гробе Евфимия, тотчас получил исцеление.

Келарь обители Митрофан раз ночью хотел встать к утреннему славословию, но внезапно лишился языка и впал в совершенное расслабление. Когда пришла посетить его братия, больной не мог ничего говорить и только плакал о своей беде. В таком состоянии он пробыл до вечера, и все о нем скобели, ибо был усердный служитель, и все лежало на его руках; только знаками давал понять, указывая то на свою голову, то на место, где был гроб святителя, чтобы принесли его вериги и надели на него схиму. Как только было исполнено его желание, впал он в глубокий сон, после которого встал совершенно здоровым.

У именитой жены новгородской Евфросинии долго страдала от тяжкого недуга дочь Александра. Скорбная мать, придя с больной в обитель Вяжищскую, помолилась у раки святителя и возложила на дочь вериги, больная тотчас получила исцеление. Также исцелился при раке угодника Божия некто Захария, бывший в услужении у святителя Ионы, преемника владыки Евфимия, и клирик соборного храма Сергий, и жена одного благочестивого крестьянина, жившего в окрестностях обители.

Протодиакон соборной церкви Феодор, пользовавшийся милостью святителя Евфимия, через несколько лет после его кончины впал в тяжкий недуг и пожелал иноческого образа. При пострижении было наречено ему имя Феодосий, и уже он чувствовал приближение кончины, так что присные спрашивали его: «Где желает быть погребенным?» Феодосий указал обитель Антониеву Рождества Божией Матери, но при последнем издыхании внезапно явился ему святитель Евфимий, каким он видел его при жизни; умирающий хотел подняться со своего одра, чтобы поклониться явившемуся, и, будучи не в силах это сделать, он велел всем предстоящим сотворить на себе крестное знамение; и когда его спросили: «Что необычайное он видит?», ответил: «Блаженный архиепископ Евфимий пришел ко мне и зовет меня в свой монастырь. Молю вас, отнесите тело мое в обитель на Вяжищах». С этими словами испустил дух и был погребен сродниками по завещанию.

Некто рода боярского, соименный святителю, занимавший должность подьячего в Великом Новгороде, долгое время страдал студеной болезнью. Слыша много о чудесах святого, он отправился в обитель Вяжищскую, чтобы поклониться гробу и иконе чудотворца, и, как только приложился к честным веригам, получил исцеление.

Той же болезнью долго страдал родоначальник царственного дома Романовых, брат царицы Анастасии, боярин Никита Романович Юрьев, когда был наместником в Новгороде. Он поспешил в обитель Вяжищскую и, получив исцеление у раки угодника Божия, даровал обильную милостыню игумену и братии. Впоследствии этот боярин вместе с воеводой Георгием Токмановым послан был от царя Ивана Васильевича в пределы немецких рыцарей. На походе, помолившись пред ракой святого Евфимия, молитвами его одержал победу и завоевал город Пернов.

Другой царский дьяк Андрей Клобуков, также из рода боярского, присланный от царя Ивана Васильевича, впал в тяжкую болезнь трясавицы. Слыша о чудесах, истекающих от гроба святителя Евфимия, пеший пошел в обитель Вяжищскую. Там, когда с верой приложился к чудотворной раке и надел на себя тяжелые вериги угодника Божия, тут же получил исцеление. Учредив братию обильной трапезой, дал в обитель богатую милостыню и возвратился в Великий Новгород, как бы никогда не болевший, прославляя Бога и угодника Его Евфимия. Много и иных чудес продолжает неоскудно источать священная рака святителя.

Когда открыты мощи святителя, неизвестно, но при переписи 1500 г. в Вяжищском монастыре уже существовала церковь во имя святителя Евфимия.

При жизни своей святитель Евфимий имел особую дружбу со святым Ионою, который потом был ему преемник на кафедре Софийской, с преподобным Арсением, который основал обитель на Коневце и с блаженным Михаилом Клопским. Глубоко чтя преподобного Михаила, святитель Евфимий сам почтил его погребением. Услышав о его кончине, святитель прибыл в обитель со всем освященным собором, чтобы воздать последний долг почившему, при чем совершилось великое чудо к прославлению угодника Божия. Когда начали копать могилу, земля оказалась твердой от холода, как камень; тогда игумен указал место, где преподобный незадолго до кончины имел обычай становиться во время священного пения, и, как только на этом месте начали копать землю, она оказалась мягкой, как среди лета. Видя сие, архиепископ и сущие с ним прославили Бога, прославляющего святых своих. При жизни же святителя Евфимия начала созидаться обитель Соловецкая. По устроении там преподобными Зосимой и Германом деревянной церкви Преображения Господня, пришли в Новгород послы испросить благословение архипастыря и антиминс для нового храма. Святитель Евфимий, представив себе опасности со стороны диких лопарей и со стороны суровой местности, усомнился на первый раз, достанет ли сил бороться с такими трудностями, но потом возблагодарил Господа за благодать Его, воодушевившую таким мужеством рабов Его. Он послал игумена Павла с антиминсом для освящения храма и для управления новой обителью. Но так как Павел и после него Феодосий и Иона не могли ужиться на Соловецком острове, то архипастырь, по тайному ходатайству братии, вызвал самого Зосиму в Новгород и убедил его принять на себя сан священства и игуменства. (См. житие преподобного Зосимы Соловецкого– Сост.)

Горькое событие для православия совершилось во дни долгого святительства Евфимия, уже в последние годы его жизни древняя столица православия на востоке – Царьград – пал под оружием оттоманским, и это был тяжкий удар для православных.

Летописные сказания времен святительства Евфимия наполнены известиями о разных чудесных явлениях: то небо пылало в огнях разноцветных, то вода обращалась в кровь; святые иконы источали слезы, как бы предвещая пагубу, предстоящую Новгороду; звери переменяли свой обыкновенный вид. В 1446 г. генваря 3, по сказанию Новгородского летописца, шел сильный дождь, и сыпались из тучи на землю рожь, пшеница, ячмень, так что все пространство между рекой Мстой и Волховцом верст на 15, покрылось хлебом, который крестьяне собрали и принесли в Новгород, к радостному изумлению жителей, угнетаемых дороговизной в съестных припасах.


Тропарь, глас 4

Избран быв Богови от юности, святителю Евфимие; и сего ради архиерейства саном почтен быв, упасл еси люди, иже тебе Богом врученныя; тем же и по преставлении чюдес дарования от Господа приял еси исцеляти различныя недуги; Того моли о нас, совершающих честную память твою, да тебе вси непрестанно величаем.

Кондак, глас 8

Яко архиереом сопрестольник, и святителем изрядный поборник был еси святителю Евфимие, непрестай сохраняя отечество свое, град же и люди, иже тебе верою почитающих, и честным мощем твоим покланяющихся, да велегласно тебе вси вопием, радуйся святителю богомудре.