Священномученик Петр (Зверев), архиепископ Воронежский († 1929)

Дни памяти:

25 янв./7 февр. ближайшее воскресенье (переходящая) - Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской

25 янв./7 февр. - День мученической кончины

4/17 июня - Обретение мощей (1999)

Воскресенье перед 26 авг./8 сен. (переходящая) - Собор Московских святых

4/17 сент. - Собор Воронежских святых

10/23 сент. - Собор Липецких святых

Неделя 14-я по Пятидесятнице (переходящая) - Собор Нижегородских святых

10/23 авг. - Собор новомучеников и исповедников Соловецких 


Священномученик Петр (Зверев) родился 18 февраля 1878 года в Москве в семье священника и в крещении наречен был Василием. Его отец, Константин Зверев, служил сначала в храме Воскресения Словущего в с. Вишняки под Москвой, а затем настоятелем храма св. блгв. вел. князя Александра Невского при доме московского губернатора. После убийства в 1905 году генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича отец Константин перешел служить в Сергиевский храм при Чудовом монастыре в Кремле.

У отца Константина и его жены Анны (урожденной Русовой) было четверо детей: три сына - Арсений, Кассиан и Василий и дочь Варвара. Характеры братьев определились с детства и были весьма различны. Арсений любил писать разные бумаги - и стал чиновником. Кассиан играл в войну - и стал офицером, погиб на фронте в 1914 году. Василий с детства полюбил церковную службу и в приходской храм в Вишняках всегда ходил вместе с отцом.

В 1895 г. Василий Зверев окончил гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского университета. В 1899 г. он подал прошение с просьбой зачислить его на первый курс Казанской духовной академии, и после проверочных испытаний был принят в число студентов.

19 января 1900 г. ректор Казанской духовной академии епископ Антоний (Храповицкий) в академическом храме постриг Василия в монашество, нарекши ему имя Петр, в честь святителя Петра, митрополита Московского. 23 января 1900 г. монах Петр был рукоположен во иеродиакона, а 15 июня того же года - во иеромонаха. В 1902 г. иеромонах Петр был удостоен степени кандидата богословия с правом преподавания в семинарии. 4 сентября 1902 г. он был назначен преподавателем Священного Писания в Орловскую духовную семинарию, а 27 сентября того же года перемещен на должность московского епархиального миссионера. Основным местом его служения стал Князь-Владимирский храм при Московском епархиальном доме, основанном трудами и заботами митрополита Московского Владимира (Богоявленского). Сюда стекались основные духовные силы, здесь проповедовали лучшие проповедники Москвы, среди которых иеромонах Петр занял достойное место. Уроженец Москвы, знавший московскую паству еще по приходу отца, столкнувшись с новыми проблемами, когда множество людей оказались не просвещенными светом православия, он ревностно взялся за дело: часто служил и за каждым богослужением проповедовал. Двери его квартиры в епархиальном доме были всегда открыты для вопрошающих, и бывало, что последние посетители уходили от него за полночь, а утром иеромонах Петр уже торопился на богослужение.

Митрополит Владимир (Богоявленский), видя ревностное служение молодого пастыря, рекомендовал его на вакантное место инспектора Новгородской духовной семинарии, куда тот и был назначен 30 июня 1906 года.

Однако новгородский период оказался для подвижника серьезным испытанием: ему стали досаждать недоброжелатели. Почти каждый месяц обер-прокурор Святейшего Синода получал анонимные доносы. В доносах клеветники среди прочего писали, что иеромонах Петр насадитель разврата, лжемонах, скрывающийся под личиной святого, и они никогда не допустят продвижения его по иерархической лестнице. Для того, чтобы придать своей клевете характер достоверности, было написано подложное письмо от лица некой знакомой отцу Петру женщины.

Обер-прокурор переслал анонимные доносы архиепископу Новгородскому Гурию (Охотину) с просьбой разобраться. После беседы с иеромонахом Петром архиепископ выслал свое заключение по этому делу обер-прокурору Синода, а также и Московскому митрополиту Владимиру, вопрошая его, «не есть ли все, сообщаемое в заявлениях, одна клевета, выдуманная на почве враждебных отношений, некоторых лиц или под влиянием так называемого освободительного движения, вследствие которого часто выдумывают ложь против духовенства вообще и в частности монашествующего». Переслал владыка и письмо женщины, которая, узнав, что от ее лица рассылаются подложные письма, написала отцу Петру: «Добрейший отец Петр! Вашим известием крайне поражена; ни в Святейший Синод, ни обер-прокурору и никому другому решительно не писала никаких заявлений, тем более гнусного содержания, да и не имею к тому никаких оснований. Видно, враги Ваши всячески стараются повредить Вам, раз решились на подлог, - вот до чего доводит злоба людей. Надеюсь, Вы уверены в добрых моих к Вам чувствах и никогда не поверите клевете. Скорблю, что враги Ваши пользуются моим именем для причинения Вам горечи и нравственных страданий.».

«Что касается до жизни иеромонаха Петра в Новгороде со времени прибытия его на должность инспектора Новгородской семинарии, - писал архиепископ Гурий обер-прокурору Синода, - то могу свидетельствовать, что жизнь его вполне. соответствует его иноческому званию».

Доносы продолжались в течение двух лет. Иеромонах Петр написал прошение об увольнении его от должности инспектора Новгородской семинарии.

В апреле 1907 года архиепископ Новгородский Гурий направил в Синод ходатайство о назначении иеромонаха Петра настоятелем Моденского монастыря, а епископ Саратовский Гермоген (Долганев) - о назначении его наместником Преображенского монастыря в Саратове.

Слухи о том, что иеромонаха Петра собираются назначить наместником одного из монастырей, вызвали новые анонимные доносы, причем на этот раз авторы угрожали опубликовать свои доносы в газетах. 5 декабря 1907 года иеромонах Петр получил письмо от доносчика: «Если хотите прикончить это дело, то пришлите триста рублей денег. К полиции не обращайтесь.». Это письмо отец Петр передал архиепископу Гурию, а тот переслал его митрополиту Владимиру, который отписал товарищу обер-прокурора Святейшего Синода, ведшему дело: «По упомянутой переписке не было назначено расследование ввиду анонимного ее характера».

В 1908 г. в Новгороде епископом Андроником (Никольским) были учреждены религиозно-нравственные чтения, которые проводились 2 раза в месяц, а во время Великого поста - каждое воскресенье. Иеромонах Петр (Зверев) был частым участником этих чтений, которые также посещал Варсонофий (Лебедев).

3 июля 1909 г. Святейший Синод назначил иеромонаха Петра настоятелем Белевского Спасо-Преображенского монастыря Тульской епархии. Монастырь находился недалеко от Оптиной пустыни, и отец Петр имел постоянную возможность общаться с оптинскими старцами. Старцы в свою очередь высоко оценили духовную настроенность настоятеля и стали направлять к нему людей для духовного руководства. Отец Петр часто бывал в Саровском и Дивеевском монастырях, особенное доверие имея к блаженной Прасковье Ивановне Дивеевской, и та платила ему ответным расположением. Блаженная подарила ему своей работы холст, из которого впоследствии сшили архиерейское облачение, и он бережно хранил его, предполагая быть в нем погребенным.

В воскресенье 8 августа 1910 года епископ Тульский и Белевский Парфений (Левицкий) в крестовой церкви возвел отца Петра в сан архимандрита.

19 октября 1910 года в Белеве по инициативе председателя Училищного совета архимандрит Петр прочел лекцию на тему «Старчество и старец Амвросий Оптинский как главный его представитель». Лекция имела огромный успех, и присутствовавший на ней епископ Парфений обратился к слушателям со словом, в котором выразил свою радость по поводу столь многолюдного собрания, свидетельствующего, что люди в Белеве живут не одними земными заботами, но интересуются и вопросами религиозными.

В день празднования Казанской иконы Божией Матери в монастыре состоялось торжественное освящение Спасо-Преображен- ского собора, который к этому времени стараниями настоятеля был тщательно отремонтирован и украшен.

Архимандрит Петр не ограничивал своего служения стенами вверенной его попечению обители, но часто посещал сельские храмы Белевского уезда. Во время одной из эпидемий, случившихся в ту пору, архимандрит Петр обратился к населению с особым словом: «...по стране нашей распространяются заразные болезни, которые уносят в могилу целые тысячи людей. Неудивительно, что люди приходят в беспокойство и стараются придумать всевозможные средства, чтобы отклонить от себя надвигающуюся грозу... Но вот горе наше, что мы изобретаем все не то средство... Мы стараемся пользоваться разными сыворотками и прививками... Все комиссии и подавляющее большинство частных людей совершенно оставляют в стороне духовное начало в человеке - его душу... и не подозревают, что она у них есть и нуждается в попечении гораздо более, чем тело. Они так далеки стали от всего духовного, что не могут поверить, что главное и единственное зло всех болезней, несчастий и страданий на земле есть грех, который и надо уничтожать, с которым и нужно бороться во что бы то ни стало, всеми силами, как бы трудно это ни было... Знает Бог, что дорога нам земная жизнь, что дорого нам тело, и вот на это-то и направляет Свои удары, чтобы мы опомнились и раскаялись. Посылая мор на людей, Господь тем самым напоминает нам всегда иметь пред глазами своими смерть, а за нею и Страшный Суд, за которым последует вечное наказание нераскаянных грешников... К Нему-то и нужно прежде всего обращаться с молитвою о помиловании и об отвращении праведного гнева Его. Но, молясь, надо стараться быть достойными милости Божией. Необходимо сознать грехи свои, раскаяться в них, решиться вести жизнь свою согласно заповедям евангельским... И как не быть смертоносным язвам в стране нашей, когда мы отступаем от Бога и навлекаем на себя Его праведный гнев?! Еще удивляться надо безмерному долготерпению Божию, что Он милостиво карает нас, надо горячо благодарить Его, что не погубляет нас окончательно, и слезно умолять Его, чтобы Он не дал осуществиться злому делу и открыл сердечные очи тем, кому вверено попечение о душе народной. Покаемся же все и исправимся и обратимся к Богу, от Которого отступили!»

Как всякого подвижника и человека глубокой веры, архимандрита Петра интересовал и подвиг других. Об одном из скромных служителей Тульской епархии, протоиерее Алексии, он счел нужным даже написать заметку и опубликовать ее для назидания другим в «Епархиальных ведомостях»: «. Он молится не за родных только или знакомых, нет, он молится даже и за тех, которых никогда не видал и не знал. Он знает лишь одно - что они нуждаются в молитве, и он скромно, тихо, незаметно делает доброе дело, творит милостыню. И вот такими-то молитвенниками и стоит еще мир, ими-то вот и поддерживается вера и жизнь наша.

Таких подвижников - молитвенников может воспитать и иметь одно лишь православие. И дай Бог, чтобы их было как можно больше».

С началом военных действий в 1914 году в Спасо-Преображен- ском монастыре был устроен лазарет на двенадцать кроватей, из которых пять были на полном содержании монастыря.

В октябре 1916 г. Святейший Синод постановил направить архи-мандрита Петра в распоряжение епископа Алеутского Евдокима (Мещерского) для миссионерской службы в Северо-Американской епархии. Но поездка не состоялась, и вместо Америки в 1916 г. отец Петр уехал проповедником на фронт, где пробыл до февральской революции 1917 года.

В 1917 году архимандрит Петр был назначен настоятелем Успенского монастыря в Твери. Здесь ему впервые пришлось испытать тяготу неволи: он был заключен в тюрьму в качестве заложника.

14 февраля 1919 г. в Москве в патриарших покоях на Троицком подворье состоялось наречение архимандрита Петра во епископа. На следующий день, в праздник Сретения Господня, он был хиротонисан Патриархом Тихоном во епископа Балахнинского, викария Нижегородской епархии, где в то время правящим архиереем был архиепископ Евдоким (Мещерский). Владыка Петр знал его по службе в Белеве, когда тот был епископом Каширским, викарием Тульской епархии.

В Нижнем Новгороде епископ поселился в Печерском монастыре на берегу Волги. Место, памятное недавними событиями: здесь жил епископ Лаврентий (Князев), расстрелянный большевиками 6 ноября 1918 года.

Братия была малочисленна, и с епископом Петром приехали несколько монахов. Сразу по приезде епископ восстановил в монастыре уставную службу. Он служил во все большие и малые праздники, во время всенощной всегда стоял в храме на настоятельском месте против чтимой иконы Печерской Божией Матери, зачастую сам читал шестопсалмие.

В малые праздники служба продолжалась около пяти часов, в воскресные дни - шесть часов, а в двунадесятые праздники - с пяти часов вечера до полуночи. Кроме профессиональных певчих, епископ привлек к участию в службах народ.

В монастыре епископ Петр сам стал преподавать детям Закон Божий. Дети так привязались к нему, что зачастую собирались толпой у его крыльца в ожидании - не пойдет ли владыка куда-нибудь, чтобы сопровождать его. По дороге он что-нибудь им рассказывал, часто из своей жизни.

В Печерском монастыре древний Успенский собор был в то время сильно запущен. Стены и потолок были черны от копоти. Епископ обратился к народу с просьбой помочь навести порядок, и сам первый поднялся по лестнице и промыл часть потолка. На Страстной седмице владыка вышел очищать от снега двор монастыря.

Истовое, неленостное служение, искренность в вере, смирение, открытость для всех - все это народ сразу почувствовал, оценил и полюбил в архипастыре. Его стали приглашать на все престольные праздники в городские храмы. Приглашали его, приглашали и епархиального архиерея, но все возрастающая популярность епископа Петра среди верующих не понравилась епископу Евдокиму. Люди об этом не знали и по-прежнему приглашали их служить вместе. Это было тяжелое испытание для обоих, когда им приходилось стоять вместе на кафедре.

Владыка Петр искал выход из создавшегося положения и решил поступить так, как заповедал Христос. Перед началом Великого поста 1920 года в Прощеное воскресенье высокопреосвященный Евдоким служил в городе, послав епископа Петра служить в Сормово. Возвращаясь после службы пешком (извозчика в те годы он себе позволить не мог) в Печерский монастырь, владыка Петр зашел на Дивеевское подворье, где жил архиепископ, чтобы попросить прощения перед началом Великого поста. Войдя в покои архиепископа Евдокима, он повернулся к иконам, помолился, затем поклонился архиепископу в ноги и, поднявшись, сказал:

-           Христос посреди нас.

Вместо обычного: «И есть, и будет» - архиепископ ответил:

-           И нет, и не будет.

Молча епископ Петр повернулся и вышел. В дальнейшем пути владык разошлись окончательно - архиепископ Евдоким присоединился к обновленческому расколу. Владыка Петр часто служил в Сормове, и многие прихожане-рабочие полюбили его. Когда в мае 1921 года власти арестовали епископа, рабочие объявили забастовку и бастовали три дня. Власти пообещали рабочим, что отпустят архиерея, но вместо этого отправили его в Москву в ЧК на Лубянку. Епископа обвинили в разжигании религиозного фанатизма в политических целях.

Доверие Патриарха Тихона к владыке Петру было столь велико, что, когда в Пензенской епархии возникло чрезвычайное положение ввиду раскольничьей деятельности Владимира Путяты, попытавшегося захватить Пензенскую кафедру, Патриарх 17 мая 1921 года назначил туда правящим архиереем епископа Петра. Однако, ввиду ареста владыки, 25 июня 1921 года указ пришлось отменить. С Лубянки епископа перевели в Бутырскую тюрьму, затем - в Таганскую. Когда его уводили из Бутырской тюрьмы, то с ним прощались все заключенные в камере, многие плакали, даже надзиратели пришли проститься.

В Таганской тюрьме находилось тогда более десяти архиереев и множество духовенства. Верующие передавали в тюрьму просфоры, облачения, и духовенство совершало в камере соборную службу. Около маленького столика становилось столько архиереев, что служебники положить было негде. Диакона не было ни одного. Великую ектению начинал митрополит, а дальше все архиереи по старшинству говорили ектении по очереди.

В Таганской тюрьме вследствие истощения епископ Петр тяжело заболел, и его положили в больницу. В конце июля епископа Петра назначили на этап в Петроград. Перед отправкой разрешили свидание, и к владыке пришли его духовные дети. Когда его вывели из Таганской тюрьмы, они подошли к епископу и шли вместе с ним через весь город до Николаевского вокзала в сопровождении конвоя. Солдаты, охранявшие архиерея, не препятствовали провожавшим идти рядом с епископом и не мешали им разговаривать. До отправки поезда оставалось еще несколько часов, и им разрешили провести их вместе. Епископ много рассказывал о своем пребывании в тюрьме и в конце беседы сказал: «Как хотел бы я открыть свое сердце и показать вам, как страдания очищают его».

В Петроградской тюрьме епископ пробыл до 4 января 1922 года и в день памяти великомученицы Анастасии Узорешительницы был освобожден и уехал в Москву. Всенощную и литургию на Рождество Христово он служил в храме Марфо-Мариинской обители, а на второй день праздника - в храме Христа Спасителя. В Москве владыка получил от Патриарха назначение быть епископом Старицким, викарием Тверской епархии.

Уехав в Тверь, владыка поселился в Успенском Желтиковом монастыре, где в 1918 году был настоятелем. Здесь он сразу же принялся за восстановление уставного богослужения, заведя те же порядки, что были у него в Нижнем Новгороде. Народ помнил его и встретил с радостью.

В Твери епископ Петр восстановил в жизни приходов благочестивый обычай паломничества к местным святыням. Он сам иногда отправлялся с духовными детьми в Торжок, за шестьдесят километров. Шли пешком, дорогой владыка читал акафист преподобному Ефрему, а сопровождавшие его паломники пели припев. В селе Марьино они останавливались на ночлег и на следующий день приходили в Торжок.

Весной 1922 года стали очевидны для всех размеры нового бедствия - голода, постигшего Нижнее Поволжье, и епископ Петр решил, не ожидая разрешения властей светских, ни каких-либо распоряжений от властей церковных, оказать посильную помощь голодающему населению. Правящего архиерея, архиепископа Серафима (Александрова), в то время в городе не было, и епископ Петр фактически управлял епархией. В марте он созвал совещание членов епархиальной канцелярии, существовавшей при Тверском архиепископе; на нем было решено немедленно приступить к сбору пожертвований. Постановили устроить цикл общеобразовательных лекций, все сборы от которых шли бы на помощь голодающим. Приняли решение разослать переданное из Москвы обращение архиепископа Серафима к настоятельницам монастырей с призывом принять в обитель детей голодающего Поволжья.

31 марта 1922 года епископ Петр обратился к тверской пастве с посланием, которое было разослано по всем приходам и монастырям епархии. В это трудное время владыка стал служить каждый день как священник, утром и вечером. Бывало, что кто-нибудь из прихожан, видя, что архиерей терпит нужду, отрезал от своего скудного пайка в сто граммов хлеба половину и подавал владыке. Епископ Петр не отказывался: благодарил, улыбался и брал кусочек в пятьдесят граммов - зачастую это и была его еда за весь день. Начинал он служить в девять часов утра, а заканчивал в четвертом часу дня. Каждый день он обращался к людям с проповедью о том, чтобы они помогли голодающим. Случалось, прихожане, слушая епископа, плакали и отдавали свое последнее.

Он сам отдал в пользу голодающих все сколько-нибудь ценные вещи из храма. Некоторые даже упрекали его за это. Он тогда говорил: «У нас, значит, они будут стоять, а там люди умирают от голода». В одной из проповедей владыка поведал, как детская молитва доходит до Господа: «У одного мальчика умер папа. Затем умерла мама. Соседи снесли маму на кладбище, а мальчик шел за гробом. И когда все ушли, он остался. Сидел на могилке и плакал. И послал письмо Господу, где написал: «Господи! Господи! Что же Ты не приходишь, ведь мама сказала, что Ты придешь, а Ты не приходишь. Я жду-жду Тебя, а Ты не приходишь». Так он сидел и плакал и, наконец, уснул. Вскоре пришел один человек, разбудил мальчика и спросил его, почему он здесь спит. И мальчик ему все рассказал. «Так вот, - сказал человек, - Господь послал меня к тебе». Он взял мальчика к себе и воспитал его. Вот видите, как надо просить Господа».

Летом 1922 года начался обновленческий раскол. Некоторые священники - кто под воздействием соблазнительных аргументов, кто под угрозой физической расправы - присоединились к обновленчеству. Епископ Петр немедленно таковых запретил в священнослужении, предав факт запрещения широкой огласке, чтобы предупредить православных мирян об опасности отпадения от Церкви. 19 сентября 1922 г. он обратился к тверской пастве с воззванием, в котором изъяснял сущность обновленческого движения и отношение к нему Православной Церкви. Текст обращения был подан цензору тверского отдела ГПУ для получения разрешения на публикацию. Цензура ГПУ отказала епископу в публикации обращения. «Ввиду того, что обращение натравливает одну часть духовенства и верующих на другую, - писал цензор, - что возбраняется Декретом об отделении Церкви от государства, который предоставляет право каждому гражданину и обществу верить, во что он хочет, и молиться, кому и как хочет, в печатании данного обращения отказать, а епископа Петра привлечь к ответственности за неподчинение советской власти, за применение во время письма дореволюционной орфографии».

Обвинение в написании письма по дореволюционной орфографии было недостаточным, и заместитель начальника 6-го отделения секретного отдела ГПУ Тучков, ведавший надзором за Церковью, потребовал от Тверского ГПУ доказать, что епископ Петр распространял воззвание. Сотрудники ГПУ стали допрашивать близких к архиерею священников.

Арестовать епископа и вести дело в Твери сотрудники местного ГПУ побоялись и 15 ноября сообщили Тучкову: «Епископ Петр предварительным следствием уличен в распространении не разрешенного цензурой обращения и на днях будет арестован со всей кучкой тихоновцев. Просим вашего разрешения препроводить епископа Петра с его компанией и со всем материалом сразу же после ареста к вам, во избежание возбуждения фанатиков». В тот же день секретный отдел ГПУ ответил, что предлагает «выслать епископа Петра и других проходящих по этому делу лиц» в Москву. 24 ноября 1922 года епископ был арестован. Вместе с ним были арестованы протоиереи Василий Куприянов и Алексей Бенеманский, казначей Новоторжского Борисо-Глебского монастыря иеромонах Вениамин (Троицкий), секретарь епископа Александр Преображенский и православный мирянин Алексей Соколов.

30 ноября арестованные были отправлены в Москву и заключены в Бутырскую тюрьму. В декабре им было предъявлено обвинение в распространении воззвания епископа Тверского Петра под заглавием «Возлюбленным о Господе верным чадам церкви Тверской», направленного «явно против всякого обновленческого движения в церкви и в поддержку контрреволюционной политики Тихона». 26 февраля 1923 г. Комиссия НКВД по административным высылкам приговорила епископа Петра, священников Василия Куприянова и Алексея Бенеманского, мирянина Александра Преображенского к ссылке в Туркестан на два года, мирянина Алексея Соколова - к ссылке в Нарымский край на тот же срок.

После оглашения приговора всех заключенных перевели в Таганскую тюрьму. В середине марта на пятой неделе Великого поста, на «стояние Марии Египетской», епископа Петра и других осужденных в составе большого этапа отправили в Ташкент. Перед отправкой дали личное свидание с духовными детьми. У епископа от недоедания был авитаминоз и вся голова была забинтована. Сопровождал этап усиленный конвой, и во все время следования от Таганской тюрьмы до Казанского вокзала, откуда отправлялся поезд, никому из провожавших не разрешили подойти к осужденным.

В апреле этап прибыл в ташкентскую тюрьму. В пасхальный четверг все были вызваны из тюрьмы в комендатуру ОГПУ Здесь осужденным было объявлено, кому куда следовать дальше, и с них взяли подписку, в соответствии с которой они должны были покинуть Ташкент в тот же день. В комендатуре выяснилось, что в ссылку их распределили по разным местам. Епископу Петру было назначено ехать в Перовск, протоиерей Алексей Бенеманский отправлялся в Самарканд. Но как бы то ни было, после пятимесячного заключения они впервые вышли за стены тюрьмы. В доме при Ташкентском соборе их уже ожидали члены причта и благочестивые прихожане. К приходу ссыльных прихожане нанесли множество куличей, чаю, сахара, всем ссыльным подарили по рубашке из местной ткани.

Проявление любви к приехавшим исповедникам было столь очевидно и велико, что как никогда ясно увиделось, что с такой бескорыстной любовью друг ко другу могут относиться только христиане. Одни остались с приехавшими, другие, забрав их документы, отправились на вокзал за билетами. Поезд на Самарканд, которым должен был ехать протоиерей Алексей Бенеманский, отправлялся в одиннадцать часов ночи. На поезд, которым должен был ехать владыка, билетов не оказалось, и он вынужден был остаться. В семь часов вечера стали прощаться. Расставались на два года, причем при таких обстоятельствах, когда никто не мог с точностью предположить будущего. Переписку ссыльное духовенство Твери наладило между собою не сразу. Письма, посланные по почте, пропадали, а верная оказия отыскивалась не всегда. Иногда удавалось договариваться с машинистом паровоза, который и привозил письма. Келейник епископа подходил к поезду, машинист открывал дверцу и бросал пачку писем на землю. Келейник приносил их епископу. Тот сразу же садился за маленький столик и принимался за чтение, а келейник садился у печки. Епископ читал и отдавал ему письма, и тот бросал их в печь. Затем епископ писал всем ответы. Только через год ссыльные наладили регулярную переписку через монахиню Олимпиаду (Пороховицкую). В 1923 году был освобожден из заключения Патриарх Тихон и сразу же подал властям список архиереев, без которых он не мог управлять Церковью. В их числе был и епископ Петр (Зверев). В марте 1924 года епископ Петр писал протоиерею Алексею Бенеманскому: «Спешу возвестить Вам большую радость для Вас, а также поделиться и своей радостью: по случаю смерти Ленина объявлена многим политическим амнистия, и в том числе нам; амнистия сокращает срок наполовину, а так как мы уже отбыли половину своего срока, то и можем теперь ожидать скорой отправки восвояси.».

В конце 1924 года владыка прибыл в Москву, а 16 июля 1925 года, уже после смерти Патриарха Тихона, Местоблюстителем Патриаршего престола митрополитом Петром (Полянским) он был послан в

Воронеж в помощь митрополиту Владимиру (Шимковичу), которому было тогда восемьдесят четыре года.

Епископ Петр служил в Воронеже в огромном пятипрестоль- ном храме во имя Сошествия Святого Духа на Терновой поляне и в Покровско-Преображенском храме бывшего Девичьего монастыря, где и жил. Во время его богослужений храм был всегда полон молящимися, было так тесно, что не всегда можно было поднять руку, чтобы перекреститься.

Епископ пробыл в Воронеже до осени 1925 года, когда был вызван в Москву к Тучкову. 23 ноября, попрощавшись с воронежской паствой, он отбыл в Москву.

6 января 1926 года, в канун Рождества Христова, скончался митрополит Воронежский Владимир. Воронежская паства почувствовала себя осиротевшей. Епископ Петр приехал 10 января и вместе с прибывшим на погребение митрополитом Нафанаилом (Троицким) отпевал почившего. Погребение митрополита Владимира, собравшее множество верующих, переросло в народное собрание, которое выразило единодушное пожелание, чтобы преосвященный Петр вернулся к ним Воронежским епископом.

Чтобы наперед оградить архипастыря от возможных притеснений со стороны советской власти, ему были поставлены православными прихожанами условия - неучастие в политических группировках, выступающих против советской власти, и лояльность по отношению к последней. В свою очередь православные давали перед властями поручительство в политической благонадежности архипастыря. Одновременно с этим они обязывались предоставлять двух делегатов в случае вызова архипастыря в органы советской власти, чтобы быть вполне осведомленными в политической деятельности своего архиерея.

12 января уполномоченные православных приходов Воронежской епархии направили епископу Петру заявление, на которое он дал свой ответ: «От всего сердца благодарю православно верующих Воронежской епархии за оказанную мне большую честь - приглашение меня на их славную архиепископскую кафедру и за выраженное мне доверие. Видя в единодушном избрании меня трудящимися глас Божий, не дерзаю отказываться и изъявляю свое полное согласие на занятие Воронежской кафедры; что же касается предложенных мне условий, то нахожу их совершенно соответствующими моим убеждениям и моему настроению, ибо, с одной стороны, я твердо верю в то, что подлинное христианство содержится только в исповедуемой нами святой Православной Церкви, а отнюдь не в каких-либо новопоявляющихся беззаконных, с канонической точки зрения, религиозных организациях, а с другой - я все время признавал и признаю со всеми трудящимися советскую власть, против которой не выступал и не выступаю ни словом, ни делом, а потому добровольно и охотно принимаю предлагаемые мне условия и обязуюсь исполнять их нерушимо, в чем и подписуюсь».

После народного избрания на Воронежскую кафедру епископ уехал в Москву, чтобы получить подтверждение народного выбора от священноначалия. Заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) признал это избрание и назначил епископа Петра на Воронежскую кафедру с возведением его в сан архиепископа, сказав при этом, что посылает в Воронеж лучшего проповедника Московской Патриархии.

Многие храмы в Воронеже к этому времени были захвачены обновленцами, которыми руководил лжемитрополит Тихон (Васильевский). Митрополит Владимир, хотя и был убежденным противником обновленчества, оказать сколько-нибудь значительное сопротивление ему не мог, так как был стар и немощен, и верующие Воронежа своими силами боролись с обновленцами. При архиепископе Петре началось возвращение обновленческих храмов и священников в православие. Чин принятия духовенства совершался с большой торжественностью. Владыка стоял на кафедре, а кающиеся священники с амвона приносили архиерею и всему народу покаяние. Затем кающиеся земно кланялись и пелась хвалебная песнь святого Амвросия Медиоланского «Тебе Бога хвалим». Священники, принесшие покаяние, не сразу допускались к служению, им архиепископ благословлял первое время петь и читать на клиросе. Перед началом богослужения обновленческие храмы заново освящались. Во всех возвращающихся в православие церквях архиепископа Петра встречали крестным ходом, с хоругвями, при огромном стечении народа. Все это вызывало гнев обновленцев, у которых оставалось все меньше церквей. Деятельность архиепископа Петра в Воронеже обновленцы на своем епархиальном съезде назвали «петрозвериадой».

С частью воронежского духовенства у архиепископа Петра близких отношений не получилось, и прежде всего потому, что многие из них были противниками продолжительных богослужений; некоторые, когда служили с архиепископом, не дожидаясь конца всенощной, уходили из церкви. В Воронеже архиерей был особенно дружен с народом, который собирался на его службы в великом множестве. С прихожанами архиерей проводил все свои дни - в церкви и дома, куда к нему беспрерывно шли со своими нуждами люди. И часто можно было видеть - входили к нему посетители с какой-нибудь скорбью, а выходили утешенными, с сияющими лицами.

Служил архиепископ по афонскому чину: каноны, кафизмы, стихиры - все читалось и пелось неспешно, без пропусков, поэтому службы длились подолгу, но народ не уходил из храма до окончания богослужения.

Архиепископ Петр не любил партесного пения и наладил в храме пение народа, чтобы пела вся церковь. Часто, стоя на кафедре, он сам запевал «Хвалите имя Господне», и затем все пели полностью оба псалма афонским распевом.

Признание православными главой епархии архиепископа Петра не облегчало бремени служения его на Воронежской кафедре, потому что юридически власти признавали только обновленцев. Такое положение затрудняло поездки архиепископа по сельским приходам епархии; эти поездки рассматривались ОГПУ как контрреволюционная деятельность, на них требовалось каждый раз разрешение властей, а они его не давали. Чем больше людей хлопотало за архиепископа Петра, тем большую ненависть он вызывал у властей: его стали вызывать на допросы в ОГПУ Держался он при этих визитах спокойно. Входя в кабинет следователя, он оглядывался, как бы ища икону, но ее, естественно, не было, и он крестился на правый угол, в пояс кланялся и только тогда начинал разговор со следователем.

Осенью 1926 года должен был состояться под руководством Тучкова съезд обновленцев, и в связи с этим ОГПУ проводило обыски у православных архиереев. Как-то, вернувшись из церкви, архиепископ Петр увидел у дверей своей квартиры милиционеров, которые вошли вслед за ним и, предъявив ордер, приступили к обыску. Пока шел обыск, у дверей квартиры собралась огромная толпа. После обыска заместитель начальника отделения милиции предложил архиерею проследовать с ним для допроса. Когда архиепископ Петр вышел из дома, его встретила толпа числом около трехсот человек, которая пошла вслед за ним и остановилась у входа в милицию. В само здание вошли только несколько человек, которые решительно прошли в кабинет начальника отделения милиции, где должен был производиться допрос, и потребовали ответа - на каком основании задержан архиепископ. Вышедшие из здания милиционеры попытались разогнать толпу силой, но безуспешно. Архиепископ вышел к народу и попытался его успокоить, но люди потребовали, чтобы начальник сам вышел к ним и дал слово, что архиепископ не будет задержан. Тот вышел и пообещал им это, но люди не уходили, требуя освобождения архиерея. Начальник отделения милиции отдал распоряжение задержать людей наиболее близких к архиепископу - и в первую очередь тех, кто входил к нему в кабинет. Удалось арестовать лишь несколько человек, так как люди сопротивлялись. Но сам факт ареста произвел удручающее впечатление, и люди стали расходиться. В довершение был вызван конный наряд милиции, который разогнал оставшихся. Когда после допроса владыка пошел домой, на улице его ожидало всего несколько человек.

Архиепископ Петр был вызван в ОГПУ 29 октября 1926 года. Ему показали телеграмму, в которой говорилось, что он вызывается органами ГПУ в Москву для совещания по церковным вопросам. К владыке пришли представители верующих, которые собрались ехать вместе с ним в Москву. В это же время в Москве проходила «XV Всесоюзная партийная конференция», на внимание которой, веря в заботу партии о благе народа, также надеялись верующие. Представители общин обратились к председателю Воронежского исполкома, находившемуся на партийной конференции. Результатом этих обращений стала соответствующая резолюция конференции: «Конференция требует тщательного расследования разлагающей единство рабочего класса и враждебной рабочему делу деятельности Петра Зверева. Требует немедленного изолирования и удаления из Воронежской губернии.». А также: «Исключить девять человек, подписавших телеграмму, из профсоюзов и удалить их с производства. Обсудить вопрос об их деятельности и предать суду. Провести показательный процесс!». Сообщение об этих событиях было опубликовано 28 ноября 1926 года в газете «Воронежская коммуна». В первый день Рождественского поста архиепископ Петр служил литургию. Предчувствуя близкий арест, он был печален. Ночью к нему явились сотрудники ОГПУ. Когда они начали стучать в дверь квартиры, келейник владыки, архимандрит Иннокентий, задвинул щеколду и не пускал их до тех пор, пока владыка не сжег все письма и документы, которые могли бы повредить людям. После обыска архиепископ Петр был доставлен в ОГПУ

Утром весть об аресте архиерея разнеслась по городу, и многие направились к зданию тюрьмы, чтобы узнать о судьбе своего архипастыря. Они увидели его только вечером, когда стража вывела архиепископа из здания и посадила в автомобиль, чтобы везти на вокзал. Верующие бросились к вокзалу, но сотрудники ОГПУ оцепили его и не пропустили никого на перрон, пока не отошел поезд с арестованным архиепископом. По прибытии в Москву архиепископ был заключен во внутреннюю тюрьму ОГПУ на Лубянке.

Вместе с архиепископом Петром были арестованы архимандрит Иннокентий (Беда) и другие близкие ему люди, большей частью рабочие.

4 апреля 1927 года Коллегия ОГПУ приговорила архиепископа Петра к десяти годам заключения в Соловецкий концлагерь. Келейник владыки архимандрит Иннокентий был приговорен к трем годам заключения на Соловках.

Весной 1927 года архиепископ Петр прибыл в Соловецкий концлагерь. Он был определен в 6-ю рабочую роту 4-го отделения, располагавшуюся в стенах Соловецкого кремля, а затем переведен в 4-ю роту 1-го отделения, располагавшуюся там же. Здесь он работал сторожем вместе с митрополитом Курским Назарием (Кирилловым). После освобождения архиепископа Прокопия (Титова), работавшего счетоводом на продовольственном складе, где трудилось одно духовенство, архиепископ Петр был назначен на его место. Жил владыка тут же, в помещении рядом со складом, в маленькой комнате, вместе с епископом Печерским Григорием (Козловым). В то время на Соловках еще действовала церковь преподобного Онуфрия Великого, оставленная для вольнонаемных соловецких монахов, и молитва за службами в храме стала огромным утешением для владыки. В первую зиму на Соловках владыка лишился своего верного сподвижника и помощника, архимандрита Иннокентия, скончавшегося 24 декабря (6 января) 1928 года.

Из Соловков архиепископ Петр старался писать как можно чаще, насколько позволяли условия заключения, почти в каждом письме поминая воронежскую блаженную Феоктисту Михайловну, которую он очень почитал, прося ее святых молитв.

Своей воронежской пастве из Соловецкого лагеря архиепископ сообщал: «13 января 1928 года. Вступая в новолетие, приветствую вас и всех, посылаю вам благословение и искренние пожелания всего лучшего в этой многоскорбной земной жизни. Благодарю вас за заботы в уверенности, что Господь Сам воздаст вам Своими богатыми милостями. Камилавки в свое время получил, благодарю тех, кто соорудил их так хорошо, и благодарность немедленно послал с извещением. Мы пока живы и здоровы, но вестей не имеем почти два месяца, так как доставка почты еще не наладилась, а на аэроплане еще, по-видимому, не надумали. Отца Иннокентия похоронили, горько оплакав потерю его. Но на все воля Божия. Он умер примиренный со всем и со всеми, не произнося ни одного слова ропота или злобы. Мир и благословение вам.».

Архиепископ Петр в своей маленькой комнатке принимал всех, кто желал его видеть и с ним побеседовать, поил чаем и кормил. Вынашивалась мысль о том, чтобы организовать помощь заключенному духовенству. Летом 1928 года ссыльный епископат избрал владыку Петра главой Соловецкого православного духовенства. Режим и условия жизни СЛОНа все более ужесточались. Лагерное начальство, желая уничтожить влияние владыки на заключенных, решило наказать архиепископа - он был отправлен на Троицкую штрафную командировку 6-го отделения, находившуюся на острове Анзер. В начале октября 1928 года два священника проводили владыку Петра от Соловецкого кремля до Филимонова, где находился в то время архиепископ Иларион (Троицкий).

15 января 1929 года из дома «спасательной станции» на Троицком мысу владыка писал:

«Слава Богу за все, что пришлось мне за это время пережить и переживать. Нынешний раз как-то особенно грустно и скорбно я встретил и провожу праздники - ведь шестые праздники провожу вне дома, не с теми, с кем бы желалось. Но все это решительно надо терпеть. Ну, что делать. Не так живи, как хочется, а как Бог велит... У нас, по-видимому, настала настоящая зима, с ветрами и метелями, так что ветер едва не валит с ног. Живу в уединенном и пустынном месте на берегу глубокого морского залива, никого не вижу, кроме живущих вместе, и могу воображать себя пустынножителем».

Незадолго перед кончиной в последнем своем письме архиепископ Петр писал: «Поздравляю тебя, отец Митрофан, и всех с праздником Сретения Господня и молитвенно желаю всем здравия, спасения и всяких милостей Божиих. В этот день исполнится уже десять лет со дня моей хиротонии, а потому в этот день прошу особенно помолиться за меня, да сотворит Господь со мною Свою милость, да дарует мне еще послужить святой Церкви терпением, перенесением безропотным всех скорбей и напастей, покорностью воле Божией, смирением, любовью к ближним, наипаче к моей пастве, и молитвами за нее. А если Бог пошлет по мою душу, то и смертью вдали от близких сердцу. Много мыслей теснится в моей душе, но тесна и мала для них открытка, а потому я и не делюсь ими с вами, хотя бы и желалось. По милости Божией за молитвы многих я пока жив и срав-нительно здоров, если не считать ревматических болей в костях. А тяжело и грустно вдали от могилки отца Иннокентия. Молитвенно вспоминал я его, благодаря Господа за то, что Он избавил его от этой жизни и вселил его там, идеже несть болезнь, печаль и воздыхание... Всем без исключения верным Господу прошу передать мир, благословение и поклон. Всех да хранят молитвы Матери Божией и святых Митрофана, Тихона и Антония, великих святителей Воронежских. Я по-прежнему живу в уединенном и пустынном месте, за все благодаря Господа и во всем смиренно покоряясь воле Его».

В 1928 году на Анзере началась эпидемия тифа; из тысячи заключенных, находившихся в то время на острове, за зиму 1928-1929 года умерло пятьсот человек. Осенью были вырыты большие братские могилы вблизи храма Воскресения Господня, сразу за монастырским кладбищем, и туда всю зиму складывали умерших, а сверху ямы закрывали лапником. В январе 1929 года заболел владыка Петр и был доставлен в больничный изолятор, открытый в стенах церкви Распятия Господня на Голгофе. В эту больницу со всех островов привозили тяжело больных.

У находившейся в заключении на Анзере монахини Арсении хранились в то время вещи архиепископа. Она неоднократно посылала владыке постригальную свитку, но всякий раз он отсылал ее обратно. 7 февраля ей сообщили, что кризис миновал и в болезни наступил перелом. Монахиня Арсения спросила:

-           А в чем он лежит?

-           В казенной короткой рубашке, - ответили ей.

Тогда она послала владыке свитку, которую он хранил на смерть. Когда ему подали ее, он сказал:

- Как к делу она послала ее. Теперь оботрите меня губкой.

В тот же день в семь часов вечера владыка скончался. Погребение было назначено на воскресенье 10 февраля. Один из заключенных священников пошел к начальнику 6-го отделения просить разрешения устроить торжественные похороны почившему и поставить на могиле крест. Из Соловецкого кремля, еще когда владыка болел, прислали мантию и малый омофор. В мастерской хозчасти заказали сделать гроб и крест. Разрешение на участие в похоронах получили три священника и двое мирян, однако не позволено было торжественного совершения отпевания и погребения в облачении. Через некоторое время стало известно, что начальник отделения распорядился бросить тело владыки в общую могилу, к тому времени уже доверху заполненную умершими. Вечером священники отправились к начальнику и потребовали исполнить данное им ранее обещание. Тот ответил, что общая могила уже завалена землею и снегом и он не даст разрешения на изъятие из нее тела архиепископа Петра. Однако стало известно, что это распоряжение лагерного начальства не было выполнено, и могила не была зарыта. Заочное отпевание владыки было совершено в канцелярии хозчасти, затем гроб и крест отвезли на Голгофу. Четыре человека выкопали отдельную могилу напротив алтаря Воскресенского храма. Освободили от еловых веток общую могилу. Владыка лежал в длинной рубахе со сложенными на груди руками. Священники облачили владыку в лиловую новую мантию, клобук, омофор, дали в руки крест, четки и Евангелие и отслужили панихиду. Перед тем как вложить в руку владыки разрешительную молитву, все три священника расписались на ней. Монахиня Арсения спросила:

-           Почему вы расписываетесь? На молитве ведь не расписываются?

Они ответили:

-           Если время переменится, будут обретены мощи владыки, будет известно, кто его хоронил.

Около могилы собралось около двадцати человек. После панихиды, кто хотел, произнес слово, затем опустили тело священному- ченика в могилу, поставили на ней крест и сделали надпись.

Его духовная дочь, игумения Иулиания, писала: «Владыка умер от тифа последним, после него никто не умирал. Тиф кончился, и настало тепло».

Весной 1929 года по распоряжению лагерного начальства все кресты на Соловецких кладбищах были сняты на дрова.

Мощи священномученика Петра были обретены 17 июня 1999 года и положены в храме священномученика Филиппа, митрополита Московского, в Спасо-Преображенском Соловецком ставропигиальном мужском монастыре.

В 2007 году в Воронежском Алексиево-Акатом монастыре освящена часовня в честь Новомучеников Воронежских. 9 августа 2009 года состо-ялось перенесение мощей сщмч. Петра в Алексеево- Акатов монастырь. Честная глава святителя Петра (Зверева) по благословению Патриарха Кирилла осталась в Соловецком монастыре, в храме святителя Филиппа. В Воронеже на близлежащей к монастырю улице до настоящего времени сохранился дом архиепископа Петра (Зверева). Монастырь был местом, где владыка нередко совершал богослужения и произносил проповеди, собиравшие множество верующих. Настоятелем Алексиевского монастыря в то время был архимандрит Иннокентий (Беда), ближайший к владыке человек, его келейник и сотаинник, вместе с ним сосланный в Соловецкий лагерь и там отошедший ко Господу в 1928 году (годом раньше священномученика Петра). В 1930 году восприял уготованную ему чашу страданий за Христа и последний настоятель Алексеево-Акатова монастыря архимандрит Тихон (Кречков), обвиненный в якобы контрреволюционной деятельности и расстрелянный в окрестностях города 2 августа, в день памяти пророка Божия Илии.


Канонизация:

В 1999 году архиепископ Петр (Зверев) прославлен как местноч- тимый святой Воронежской епархии. В августе 2000 года на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.

Тропарь, глас 4:

Верою пламенною апостолу Петру подобяся, таже и трикратным слышанием воззвания Христова, душу твою за Того положил еси, святителю отче Петре, каменю твердый Церкви Православныя: светильниче во мраце беззаконий добродетельми сияй, радостию страдати за Христа претерпети изволил еси, со исповедники и страстотерпцы Российскими. Молися с ними о нас, архиерею Божий, священномучениче Соловецкий.

Кондак, глас 8:

Во святительстве твоем добро подвизался еси, богомудре, и мученичества венцем светло украсился еси, прещения врагов Христовых не устрашився, кровьми твоими землю во отоце Анзерстем освятил еси: сего ради силы небесныя удивишася терпению твоему, мы же с верою и любовию притекаем ко святым мощем твоим, досточудне. Ныне со всеми Соловецкими святыми моли о нас Христа Бога, всеблаженне Петре, да зовем ти: радуйся, отче приснопа- мятне.


Источники:

•          Игумен Дамаскин (Орловский). Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Январь. Тверь. 2005

•          Жития святых, новомучеников и исповедников Земли Ниже-городской. - Нижний Новгород, 2015. Авторы-составители: архимандрит Тихон (Затекин), игумен Дамаскин (Орловский), О. В. Дегтева.

•          Дамаскин (Орловский), игумен. Соловецкие новомученики. Соловецкий монастырь, 2009