Противоречит ли теория эволюции православному догматическому вероучению и взглядам на сотворение мира? Предлагаем читателям портала ознакомиться с переводом статьи Джошуа Морица, профессора философии Университета Сан-Франциско, редактора журнала «Theology and Science» («Теология и наука»), который считает, что теологии следует идти вперед, не пренебрегая научными открытиями.
О «смерти Адама» говорят уже давно. Ничего нового нет и в том, что теории эволюции заставили пересмотреть многие утвердившиеся представления относительно первых глав Книги Бытия. Начался этот процесс еще до публикации «Происхождения видов» Чарльза Дарвина и с тех пор не останавливался. Однако и реакция христиан на идеи трансформизма всегда была неоднозначной: трансформистами были и некоторые отцы Церкви, да и идеи Ламарка, а затем и Дарвина, приняли многие христианские мыслители.
Сейчас же многие эпизоды этой истории идей игнорируются (или просто забыты). Линии разграничения между наукой и религией проведены очень жестко. На библеистов и богословов, которые пытаются включить факты эволюции в свои рассуждения, оказывается идеологическое давление, — или их даже увольняют. Поиск исторических Адама и Евы продолжается, но беспорядок и разброд в суждениях ученых и богословов мешает этому предприятию. Я бы хотел внести ясность в некоторые базовые понятия и тем самым продвинуть его вперед.
И здесь я стою на позициях буквального прочтения Библии (biblical literalism) — то есть считаю ее описанием реальных событий, без элементов аллегории, литературного вымысла или мифологических включений. Самое интересное, что в начале ХХ века буквальное прочтение Библии не считалось противоречащим теории биологической эволюции или геологической истории Земли. Эволюционистом был ведущий протестантский богослов консервативных взглядов, ярый сторонник безошибочности Библии — Бенджамен Брекинридж Уорфилд из Принстона. Сам он себя называл «чистейшей воды дарвинистом». По мнению Уорфилда, цель Бога-творца «не просто совместима, но и необходимым образом требует сложной системы природных причинно-следственных связей». Эволюция посредством естественного отбора — это адекватная рабочая гипотеза, описывающая, как возникли различные виды. Понимание эволюции как развития созданной Богом материи посредством внутренне присущих ей сил тогда казалось совместимым с библейским рассказом как о сотворении животных, так и об устройстве человеческого тела.
И даже в более позднее время, после печально известного «Обезьяньего процесса» (1925) библейский литерализм еще был далек от современного младоземельного креационизма, сторонники которого настаивают на том, что Земле 10 тысяч лет, и занимаются «геологией всемирного потопа». Тогда даже самым консервативным сторонникам буквального прочтения Библии не приходило в голову утверждать, что Бог создал мир за шесть суток по 24 часа. Данные палеонтологии и геологии принимались совершенно спокойно. Единственным исключением были адвентисты седьмого дня, которых объединила харизматичная девушка Эллен Уайт. Ей, по ее словам, Бог лично показал, как творит мир за шесть суток, а все ископаемые останки и геологические отложения создает с помощью мощной бури, прошедшей по Земле во время всемирного потопа. Так из видений Уайт родился младоземельный креационизм, и к 1970-м годам именно с ним ассоциировали буквальное прочтение Библии.
Возможен ли библейский литерализм, совместимый с научной картиной мира? Безусловно, да. Для этого следует читать Библию как внутренне связное повествование, описывающее реальные факты (исторического и научного порядка). Наконец, не стоит читать Священное Писание сквозь многовековые слои богословской традиции — кальвинистской, католической, адвентистской или какой иной.
Итак, что же нам дает буквальное прочтение третьей, четвертой и пятой глав Книги Бытия? Во-первых, вопреки всей западной традиции (начиная с Августина) раем была не вся Земля — а лишь «Эдем на востоке» (2:8), с относительно четкими географическими ориентирами. И там, в Эдеме, был насажен сад, где и происходят главные события. Во-вторых, Адам и Ева созданы изначально смертными — и поэтому Бог удерживает их от древа жизни: вкусив его плоды, они стали бы жить вечно (3:22). В-третьих, буквальное прочтение текста говорит о том, что Адам, Ева и их потомство — не единственные люди. Из рассказа о Каине становится понятно, что есть другие люди, которые могут его убить. Далее, Каин находит себе жену, и нигде не говорится о том, что она — его сестра (4:16-17). То есть не все ныне живущие на Земле люди являются потомками Адама и Евы.
Далее, еще одна интригующая подробность: Адам и Ева в библейском рассказе — не единственные существа, обладающие высоким интеллектом и другими свойствами, которые обычно приписывают исключительно людям. В третьей главе мы встречаемся с животным, которое не только говорит, но и обладает разумом, моралью и знанием о смерти: это змей, «хитрее всех зверей полевых». Умом он не просто равен человеку, но и, возможно, превосходит его. Этот зверь знает о заповедях Божьих и о последствиях их нарушения, но все эти способности автоматически не дают ему быть образом Божьим. Как иронически бы это ни звучало, буквальное прочтение этих глав Библии предполагает признание за животными владение языком, рациональное мышление и даже знание божественного закона.
Более того, буквальное прочтение третьей главы Книги Бытия требует признания того, что животные согрешили еще до человека. Змей — пример зверя, осознанно нарушающего волю Божью. То есть грех присутствовал в мире еще до того, как человек ослушался Бога. Далее, человек, которого Господь «взял» и «поселил» (2:15) в эдемском саду, жил в мире, который уже был поврежден грехом и смертью. И падшее состояние мира животных автор Книги Бытия считает данностью. Кроме того, о смерти Адам и Ева знали еще до грехопадения: иначе они бы не поняли слова Бога «смертью умрешь» (Быт. 2:17).
Что же касается сотворения человека по образу и подобию Божьему (Быт. 1:26), то буквальное понимание книги показывает, что imago Dei не отсылает к каким-то уникальным чертам или способностям, которыми обладают только люди (в отличие от животных). Слова «образ» и «подобие» ничего не говорят о природе человека. «Образ Божий», следуя буквальному прочтению Книги Бытия, минуя богословскую традицию, нельзя вывести из конкретных физиологических черт или поведенческих характеристик. То есть люди, согласно Книге Бытия, биологически и поведенчески не являются чем-то уникальным. О том, что же означает «образ и подобие» — призвание со стороны Бога — я говорю в другой работе.
С учетом вышесказанного я бы предостерег богословов и верующих каждой конфессии, которые, стремясь избавиться даже от намека на конкордизм, оставляют всякую надежду на осмысленный диалог между теологией и естественными науками. Если богословы не хотят снова идти по протоптанной дорожке неортодоксии или экзистенциализма, согласно которому Священное Писание ничего не может утверждать о реальной истории или устройстве природного мира, нужно взять на себя тяжелый труд точного определения того, какие именно отрывки Библии, описывающие объективный мир, являются теологически значимыми, а какие — низведенными до статуса адифор
Признавая теологическую важность эмпирически открываемых подробностей мира природы, относящихся каким-то образом к христианскому учению о сотворении мира, Вольхарт Панненберг предостерегает: «Богословы не должны убегать в эту очень комфортную идею творения, которое произошло на неком особом уровне, недоступным любой критике со стороны естественных наук… Именно ту природу, которую исследуют ученые, теология должна заявить как творение Божье… Исповедание христианского Бога как творца неба и земли остается голословным, пустыми словами, пока верующий не признает, с полным основанием, что природа, с которой имеют дело естественные науки, как-то связана с этим Богом».
Разделение сферы науки и сферы веры на непересекающиеся магистерии (NOMA) непригодно с точки зрения философии, невежественно с точки зрения истории и бесполезно с точки зрения теологии. Исследовательские программы теологии вдохновляли и сейчас продолжают вдохновлять научные исследовательские программы, а факты, открытия и концепты естественных наук всегда играли важную роль в теологической мысли. Поиск Адама продолжается: и мы должны идти вперед, понимая, что мы не обладаем полным и ясным знанием обо всем эмпирическом ландшафте, лежащем перед нами — и вряд ли когда-нибудь будем им обладать. И мы должны признать: хотя теория общего происхождения и эволюции [живых существ] — максимально достоверная научная теория, подробности конкретных сценариев эволюции человека почти наверняка изменятся.
Например, в процессе написания этой статьи мне попался на глаза материал «Евангельские христиане ставят под вопрос существование Адама и Евы». Его автор цитировал биолога-протестанта Денниса Венему, согласно которому «современные люди выделились из остальных приматов в виде большой популяции… С учетом генетической вариативности у наших современников ее размер не мог быть меньше 10 тысяч особей в любой момент нашей эволюционной истории». Да, некоторые ученые отстаивают эту идею. Однако, если смотреть по последним работам, 10 тысяч — это верхний предел исходной популяции людей, а «реальный размер ее мог составлять всего 700 особей или даже еще меньше». Кроме того, нельзя забывать и о реальности горизонтального переноса генов в эволюционной истории человека — явления, которое обходит «нормальные» процессы мутаций и которое серьезно повлияло на геном человека (как именно повлияло — ученые только начинают понимать). Наконец, нужно упомянуть и важность последних исследований в области эпигенетики — для понимания и переосмысления догмата о первородном грехе. Наследуемые эпигенетические процессы сейчас признаются крайне важными для эволюции мозга и поведения млекопитающих. Я не хочу сказать, что современные научные данные подтверждают существование Адама и Евы или реальность наследуемого (в буквальном биологическом смысле) первородного греха. Речь идет о другом: гипотезы и частные подробности научной картины мира меняются очень быстро, и поэтому теологии следует идти вперед, опираясь на философию и держа в поле зрения все научные направления, не торопясь опереться на какую-то одну теорию или открытие.
Религиозная вера, стремящаяся к истинному пониманию реальности, сотворенной Богом, не может быть чисто экзистенциальной — лишенной, таким образом, фактического, познаваемого содержания. Вера в сотворение мира Богом требует воспринимать науку всерьез, и в немалой степени это серьезное отношение означает, что наука не занимается (и никогда не занималась) высказыванием неизменяемых суждений о реальности. Так много неисследованных земель в науке и теологии, что мы должны идти вперед, веруя, отрезвленные эпистемологическим смирением, и в то же время не преувеличивая значимость слухов о смерти Адама.
Источник: Joshua M. Moritz, The Search for Adam Revisited: Evolution, Biblical Literalism, and the Question of Human Uniqueness, Theology and Science 2011, 9:4, P. 367-377.
Перевод с английского А.А. Космарского (с сокращениями).